Даже если не впадать в предсмертные покаянные истерики в стиле Гоголя, а остановиться на этапе пушкинских заметок "Отцы-пустынники и жены непорочны", все равно придется признать, что поэту надобно приобретать мудрость. Нельзя стать большим поэтом, когда годы идут, а ты все следуешь принципу "маленькая собачка до старости щенок".
И в этой непрраздной необходимости взрослеть, которая уравнивает всех людей, есть высшая справедливость - даже если ты воистину голос богов на земле. Вспоминается по этому повод ставший притчей во языцех инфантилизм Мандельштама, возвышающийся однако в последовательности и упорстве поэта до вполне себе жизненной позиции - когда Осип Эмильевич попал в Крыму во врангелевскую тюрьму, он стучал в двери камеры, восклицая "Выпустите меня отсюда! Я не создан для этого!". Твердое намерение Мандельштама сохранить чистоту голоса при воплощении могло и показаться инфантильным, дескать, проза жизни всё равно продавит своё решение и прочее. У филистеров всегда найдутся аргументы, потому что они всегда им нужны - потому что их позиция слаба пред Богом. Они ни холодны, ни горячи, и потому все равно их "изблюют из уст".
Но не стоит путать кажущийся инфантилизм Мандальштама с элементарной незрелостью, чуждой поэзии, незрелостью, которая зачастую, однако, при попытках проживать жизнь поэта, приводит отнюдь не в Элизиум, а чаще - в Пандемониум. О чем свидетельствует душевный распад, приводящий в итоге к смерти, и смерти отнюдь не благородной.
