Нынче, о муза, воспой Джугашвили, сукина сына.

Упорство осла и хитрость лисы совместил он умело.

Нарезавши тысячи тысяч петель, насилием к власти пробился.

Ну, что ж ты наделал, куда ты залез, семинарист неразумный!

В уборных вывешивать бы эти скрижали…

Клянёмся, о вождь наш, мы путь твой усыплем цветами

И в жопу лавровый венок воткнём.

Вдумчивый, очень корректный исследователь П. Поминов вместе с коллегой Е. Адильгазиновым пришёл к заключению, для кого-то, не исключено, неожиданному: “Самое поразительное, что П. Васильев жил в согласии с собой и у него не было конфликта с эпохой… Но беда ждала его впереди, у него не было будущего: так же, как его ровесница-революция, не пережившая зрелости, он был обречён”.

http://magazines.russ.ru/sib/2012/2/ty14.html

Я завидовал зверю в лесной норе,

Я завидовал птицам, летящим в ряд;

Чуять шерстью врага, иль, плескаясь в заре,

Улетать и кричать, что вернёшься назад!

“Через 20 лет после расстрела Павел Васильев, по уже отработанной схеме, был реабилитирован, что совсем не значило его “автоматического” возвращения в литературу…

…Процесс реабилитации задерживался не только, вернее, не столько карательными органами, сколько “собратьями” по перу”.