nandzed | МЕАНДР, ВЕРЛИБР, РЕГУЛЯРНЫЙ СТИХ (Reply)

Оригинал взят у

russgulliver в МЕАНДР, ВЕРЛИБР, РЕГУЛЯРНЫЙ СТИХ

АНДРЕЙ ТАВРОВ

РИФМА, ВЕРЛИБР, ПРОЗА – ФОРМЫ МЕАНДРА

Чем же различаются верлибр, регулярный стих и проза?

Ответ чрезвычайно прост – степенью повторяемости какого-либо фрагмента. Больше ничем. Там, где фрагмент повторяется часто и интенсивно, мы имеем дело с регулярным рифмованным стихом, там, где повтор менее интенсивен – с белым, где интенсивность падает дальше – соответственно с верлибром и прозой.

Давайте исходить из модели архаического рисунка мироздания – греческого меандра – бесконечной повторяемости одной и той же графической фигуры, из бесконечности пришедшей и в бесконечность уводящей. Меандр это основная модель мира, в котором главенствует повтор и в меандре повтор выражен при помощи святого «иероглифа», еще не ставшего словом. Меандр говорит о том, что все повторяется – что через 365 дней снова придет день лета, и солнце будет стоять так же, в той точке, где оно стоит сегодня, что оборот земли вокруг своей оси будет и завтра точно таким же по времени, что луна обходит землю за определенное точное время, и что все эти циклы непогрешимо поддерживаются каким-то странным механизмом из века в век. Что лунные, звездные и годовые ритмы продолжены в человеческом дыхании, сердцебиении и т.д. Меандр это в чистом виде обозначение пространства, в котором мы с вами обитаем.

Меандр выражает себя в ритме барабана, бесконечным ритме прибоя, в гекзаметре, ибо он сам и есть гекзаметр, лишенный цезуры, так сказать гекзаметр бесконечный, еще не разбитый на строки по шесть стоп, отделенных паузой на конце, нужной песнопевцу для того, чтобы, в отличие от прибоя, перевести дух. Т.е. здесь происходит наложение бесконечного ритма на ритм человеческого дыхания – влекущее за собой паузу, цезуру.

Цезура же сама начинает повторятся, становясь фрагментом повтора и одновременно вычленяет другую повторяющуюся единицу – трехсложную стопу гекзаметра. В гекзаметре повтор достаточно интенсивен – повтор стопы, повтор регулярной строки, повтор цезуры (воздушной рифмы) на конце строки из 6 стоп. Гекзаметр это регулярный стих. Но степень повторяемости, интенсивность пульсации может быть повышена за счет еще одного очень эффектного элемента – рифмы, и тогда насыщенность повтора возрастет. Это классический европейский рифмованный стих, изобретенный на Сицилии и в Провансе. В нем же повторяются строфы. Это словно меандр, по прямоугольной канве которого пущен другой меандр, а по канве того – следующий. Модель насыщена и пронизана пульсацией насквозь – вот что такое регулярный стих. Для того, чтобы появились остальные форматы письма достаточно начать снижение пульсаций, убирать повторяющиеся элементы. И все? И все. И верлибр и проза это та же самая форма регулярного стиха, из которой вынимаются интенсивно повторяющиеся фрагменты, и повтор из сильной позиции переходит в позицию все более слабеющую, редуцированную, тем не менее, не исчезая до конца. Ритм Гоголя отличается от ритма Батюшкова лишь интенсивностью повтора, уменьшением количества повторяемых единиц, возрастающей длиной единицы меандра. Ритм Кавальканти отличается от ритма, скажем, Майкла Палмера – тем же самым. И это проще простого.

Нет ничего отдельного – регулярного стиха, прозы, верлибра – все это лишь разные уровни интенсивности повтора (другой вопрос – об организации повтора, это вопрос внутреннего ритма в самом произведении).

Я отношусь к тем, кто понял и верит в то, что «поэзия» была раньше «прозы». Что поэзия не является усовершенствованной прозой, а дело обстоит как раз наоборот – наименее энергичная поэзия, теряющая свой язык, повтор и драйв постепенно переходит в разряд прозы. Уже Библия на три четверти написана разновидностью верлибра. Первые люди говорили на языке поэзии, как и вся вселенная вокруг них. Далее частота повтора стала утрачиваться, снижаться, приноравливаясь в второстепенным и утилитарным целям – войнам, торговле, государственной власти, интенсивность вибраций стала меньшей, более корыстной, более спекулятивной. Чем больше развивался утилитаризм (торговля, счет денег, банки), тем больше говорили прозой. Поэзия спекулятивного мышления, реактивного и детерминированного мышления всегда будет стремиться снизить повтор, данный от Бога и придти к корысти, влекущей человека. Собственно, снижение повтора это чаще всего хорошо замаскированная деградация голосоведения.

Ангелы, звезды и волны прозой не говорят.

Исключение возможны лишь в том случае, если снижения интенсивности повтора требует музыка, которую стихотворение или проза все время слышат и имеют в виду. (Если слышат. Я сейчас о том случае, когда – слышат)

Ведь стихи – монологи героя (вышедшего из ритмичного греческого хора-танца) – это песня, музыкальное движение совпадает с формой строфы. Еще стихи – это первоначальные песни, и там тот же эффект – они совпадают с музыкой. Регулярный стих (рифмованный и нет) часто настолько, что совпадает с музыкой, нанизан на нее. Здесь соотношение длины ритмического шага музыки и словесной ткани – один к одному.

Верлибр уже не совпадает с песней, с мелодией, он менее связан с ней, он имеет музыку в виду, но форма его выражения по отношению к музыке – речитатив или мелодекламация, в зависимости от степени связанности с мелодией. Период вибраций тут разный. Отношение ритмического шага музыки и стиха где-то 1 к 5, или 1 к 3.

То, что мы называем прозой, также имеет в виду музыку, но относится к ней, как к «чтению на фоне музыки», где музыка располагается еще более отдаленно и необязательно по отношению к словесной ткани, но все же «издалека» дарит ей и ритм, и настроение. Периоды вибраций музыки и словесной ткани, длина повторяемых в них шагов ритма еще менее совпадает, еще более отдалена. Отношение 1 к 7 и больше.

Те же верлибр, регулярный стих или проза, которые не предполагают слышания внутренней музыки и изначально не имеют с ней связи – на мой взгляд не могут быть названы ни регулярным стихом, ни верлибром, ни прозой.