![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
nandzedОригинал взят у ![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
snatalya в За сердцем Будды Сострадания
С огромной силой Намдрул ударил в центр круга, нарисованного Тулшуком Лингпой с помощью камня, и большой кусок стены рухнул на землю.
Намдрул с резким звуком уронил стержень, потрясённый повреждениями, вызванными его единственным ударом.
Сукшин оглянулся по сторонам, дабы удостовериться, что у этого акта вандализма нет свидетелей.
Тулшук Лингпа посмотрел в пролом так, как будто он смотрел не в грязную стену, а в дыру в самой реальности. Его глаза горели и были бесстрашными, как в детстве, когда он схватил пурбу в тибетской пещере.Он протянул руку в отверстие и вытащил оттуда небольшую скрученную пожелтевшую бумагу. Она была размером с кончик мизинца.
“Терма,” — ахнули вместе Намдрул и Сукшин.
Тулшук Лингпа развернул бумагу, на ней было несколько нацарапанных «букв» из алфавита, который мог понять только тертон.
“Сейчас мне нужно кое-что сделать, — сказал Тулшук Лингпа. — Заделайте пролом. Вы должны успеть до рассвета. Никто не должен знать, что здесь произошло.” С этими словами он ушёл.
Намдрул и Сукшин смешали землю с водой из ближайшего ручья и получившейся грязью залатали пролом в стене Храма. Они выровнили поверхность и затем накидали слой пыли, чтобы спрятать недавние строительные работы. Когда солнце окрасило небо в розовый цвет, они , измученные, уснули рядом с Храмом, где их чуть позже и нашли жители деревни, когда пришли делать утреннюю кору вокруг Храма.
Мой отец в ту ночь не спал. В его комнате горел свет после восхода солнца, который он вряд ли замечал, настолько он был поглощён раскрытием значения этих букв на языке, который только он мог понять. Расшифровка полного значения нацарапанного на старинном крошечном свитке заняла у него несколько дней, и когда он закончил, он создал два печа, или священных текста, по триста страниц каждый. Пришедшие прямиком от Ченрезига, большого и блистательного сердца, они говорили об окончании страдания.
“Что случилось с этими текстами? — спросил я. — У Вас есть копия?”
“Нет,” — ответил Кунсанг. — Оригинальный текст, написанный рукой моего отца, был сделан в спешке. Поэтому он отдал первую книгу Намдрулу, чтобы сделать копию, переписать её от руки надлежащим образом. Намдрул скопировал текст, и когда отдавал его обратно, мой отец дал ему вторую книгу для копирования. Когда месяц или два спустя, Намдрул всё ещё не закончил копировать вторую книгу, я помню, что мой отец рассердился.
И хотя в то время я был ребёнком, я полюбопытствовал. Я отправился туда, где жил Намдрул. Он сидел со скрещёными ногами на подушке перед низким столиком и копировал текст. Я спросил его со всей наивностью, что он копирует. “Мне не полагается говорить, — ответил Намдрул. — Но поскольку ты — сын моего Учителя, я могу тебе сказать. Это очень важное терма, которое обнаружил твой отец.” И затем он рассказал мне всю эту историю про терма в стене Храма.
В то время он не сказал мне, почему копирование второй книги и возвращение её отцу заняло у него столько времени, хотя правда в конце концов стала известна. Когда он только начал копировать вторую книгу, с ним стали вести переговоры несколько Лам из Кхама, которые жили в Дхарамсале и имели деньги в карманах. Они искали терма моего отца. Они сказали Намдрулу: “Тулшук Лингпа провёл здесь столько времени, должно быть он открыл терма. Расскажи нам об этом терма.”
Намдрул ответил им: “Я слышал, что он обнаружил несколько терма в Тибете, но я не знаю, меня там не было.”
“Да, ладно, — сказали Ламы, — Тулшук Лингпа такой большой тертон, должно быть он открыл терма здесь. Покажи нам, что ты получил!”
Только когда они ясно дали понять, что их просьба будет оплачена деньгами, Намдрул поведал им о терма из стены Храма. Но добавил, что не сможет показать текст.
Они упрашивали его: «Ну, давай, Намдрул, пожалуйста…” Но его было не так легко уговорить предать своего учителя и секретный текст. И только когда они предложили ему 35000 рупий — целое состояние в то время —стойкость Намдрула потерпела крах. Он согласился не только показать им терма Ченрезига, но также сделать копию для них. И поскольку он делал секретно вторую копию, возвращение копии моему отцу заняло столько времени. И после того, как он вернул моему отцу копию вместе с оригиналом, он попытался получить первый том, но отец отказал ему. Ламы из Кхама так и не достали первый том.
“Что случилось с копиями, которые Намдрул отдал Тулшуку Лингпе?”
“Они сейчас находятся в его монастыре в Лахуле,” — ответил Кунсанг.
“А оригиналы, написанные рукой Тулшука Лингпы?”
“Оригиналами заполнили статую Ченрезига и поместили в ступу, мемориал с реликвиями, где они и находятся по настоящее время, высоко в снежных горах Лахула.”»
Зазвонил телефон, Кунсанг ответил и начал разговаривать с родственником жены из Сиккима. Это дало мне немного времени, чтобы обдумать историю, и когда он закончил и положил вышитую салфетку обратно на телефон, я задал ему весьма деликатный вопрос, который я был должен задать. Я осторожно формулировал вопрос, чтобы он не выражал сомнений.
«Терма, которое Ваш отец обнаружил в стене Храма, были спрятаны Падмасамбхавой в восьмом веке, верно?»
«Да, — ответил Кунсанг, — непостижимо!»
«Несомненно Храм в Трилокнате достаточно стар, — осмелился я, — но не настолько. Какое-то время ушло на то, чтобы буддизм достиг столь удалённых территорий, как Лахул. Я знаю, что читатели этой книги, в особенности её западные читатели, будут спрашивать, каким образом терма, спрятанные Падмасамбхавой в восьмом веке, могли оказаться в стене Храма, который был построен гораздо позже, через много лет после его смерти.»
«Храм в Трилокнате — очень старый,» — ответил он неожиданно и, впервые с тех пор, как я его знаю, серьёзно. Кунсанг взглянул на меня внимательно, как будто я вышел из доверия.
«Что мне сказать читателям?...»
По тону его голоса и выражению лица я мог сказать, что он понимал мой вопрос и не был полностью удовлетворён своим ответом. Гипотетические читатели с Запада нуждались в том, что ему не было нужно: внешнем критерии истинности, который можно установить для проверки сомнений.
«Существует 108 тертонов, — лаконично сказал Кунсанг. — Каждый из них обладает такой же силой, как Падмасамбхава. Должно быть, один из них положил туда терма.»
И словно для окончания этой дискуссии и объявления превосходства сумасшествия, Кунсанг спрыгнул с кровати, лёг на пол и начал стучать кулаками по собственной голове с такой силой, что она звенела как кокосовый орех.
CHAPTER 4 Behind the Heart of the Buddha of Compassion
из книги Томаса Шора «A Step Away from Paradise: A Tibetan Lama's Extraordinary Journey to a Land of Immortality»
http://thomasshor.com/Step_Away/Step_Away.htm
Перевод мой.
snatalya в За сердцем Будды Сострадания За сердцем Будды Сострадания (часть 1) Как-то раз Кунсанг сказал мне: «У моего отца всегда были последователи, и всегда были люди, считавшие его сумасшедшим. Тулшук означает сумасшедший, но также — переменчивый, непостоянный. Поэтому человек с подобной природой очень часто меняет своё мнение: говорит рано утром одно, в обед — другое и вечером — третье, опровергающее и первое, и второе. Несмотря на рассудительность, он напивался, и, будучи пьяным, он мог действовать как абсолютно трезвый. Несмотря на то, что он был Ламой, у него были женщины, и, будучи с ними, всё же поступал как Лама. Несмотря на благочестивость, он бывал непочтительным, но будучи непочтительным, он всё ещё сохранял своё благочестие. ( Однажды, когда Тулшук Лингпа находился в Панги… ) |
За сердцем Будды Сострадания (часть 2) В два часа ночи, когда все вокруг крепко спали, Тулшук Лингпа поднялся. Он потряс своих учеников, чтобы разбудить, но в их крови всё ещё было такое количество алкоголя, что они не могли пошевелиться. Тулшук Лингпа потряс их сильнее, но так и не смог поднять.» С этими словами Кунсанг спрыгнул с кровати, на которой сидел. Он лёг на пол, свернулся в клубок, как ученики его отца, только он не спал, а сотрясался от смеха. Он продолжил историю с этой точки, показывая кулаками на своей собственной голове. «Мой отец сложил руку в кулак и постучал по их бритым головам так, как он колотил в дверь. Их головы звучали как кокосовые орехи. ( Примерно так… ) |
С огромной силой Намдрул ударил в центр круга, нарисованного Тулшуком Лингпой с помощью камня, и большой кусок стены рухнул на землю.
Намдрул с резким звуком уронил стержень, потрясённый повреждениями, вызванными его единственным ударом.
Сукшин оглянулся по сторонам, дабы удостовериться, что у этого акта вандализма нет свидетелей.
Тулшук Лингпа посмотрел в пролом так, как будто он смотрел не в грязную стену, а в дыру в самой реальности. Его глаза горели и были бесстрашными, как в детстве, когда он схватил пурбу в тибетской пещере.Он протянул руку в отверстие и вытащил оттуда небольшую скрученную пожелтевшую бумагу. Она была размером с кончик мизинца.
“Терма,” — ахнули вместе Намдрул и Сукшин.
Тулшук Лингпа развернул бумагу, на ней было несколько нацарапанных «букв» из алфавита, который мог понять только тертон.
“Сейчас мне нужно кое-что сделать, — сказал Тулшук Лингпа. — Заделайте пролом. Вы должны успеть до рассвета. Никто не должен знать, что здесь произошло.” С этими словами он ушёл.
Намдрул и Сукшин смешали землю с водой из ближайшего ручья и получившейся грязью залатали пролом в стене Храма. Они выровнили поверхность и затем накидали слой пыли, чтобы спрятать недавние строительные работы. Когда солнце окрасило небо в розовый цвет, они , измученные, уснули рядом с Храмом, где их чуть позже и нашли жители деревни, когда пришли делать утреннюю кору вокруг Храма.
Мой отец в ту ночь не спал. В его комнате горел свет после восхода солнца, который он вряд ли замечал, настолько он был поглощён раскрытием значения этих букв на языке, который только он мог понять. Расшифровка полного значения нацарапанного на старинном крошечном свитке заняла у него несколько дней, и когда он закончил, он создал два печа, или священных текста, по триста страниц каждый. Пришедшие прямиком от Ченрезига, большого и блистательного сердца, они говорили об окончании страдания.
“Что случилось с этими текстами? — спросил я. — У Вас есть копия?”
“Нет,” — ответил Кунсанг. — Оригинальный текст, написанный рукой моего отца, был сделан в спешке. Поэтому он отдал первую книгу Намдрулу, чтобы сделать копию, переписать её от руки надлежащим образом. Намдрул скопировал текст, и когда отдавал его обратно, мой отец дал ему вторую книгу для копирования. Когда месяц или два спустя, Намдрул всё ещё не закончил копировать вторую книгу, я помню, что мой отец рассердился.
И хотя в то время я был ребёнком, я полюбопытствовал. Я отправился туда, где жил Намдрул. Он сидел со скрещёными ногами на подушке перед низким столиком и копировал текст. Я спросил его со всей наивностью, что он копирует. “Мне не полагается говорить, — ответил Намдрул. — Но поскольку ты — сын моего Учителя, я могу тебе сказать. Это очень важное терма, которое обнаружил твой отец.” И затем он рассказал мне всю эту историю про терма в стене Храма.
В то время он не сказал мне, почему копирование второй книги и возвращение её отцу заняло у него столько времени, хотя правда в конце концов стала известна. Когда он только начал копировать вторую книгу, с ним стали вести переговоры несколько Лам из Кхама, которые жили в Дхарамсале и имели деньги в карманах. Они искали терма моего отца. Они сказали Намдрулу: “Тулшук Лингпа провёл здесь столько времени, должно быть он открыл терма. Расскажи нам об этом терма.”
Намдрул ответил им: “Я слышал, что он обнаружил несколько терма в Тибете, но я не знаю, меня там не было.”
“Да, ладно, — сказали Ламы, — Тулшук Лингпа такой большой тертон, должно быть он открыл терма здесь. Покажи нам, что ты получил!”
Только когда они ясно дали понять, что их просьба будет оплачена деньгами, Намдрул поведал им о терма из стены Храма. Но добавил, что не сможет показать текст.
Они упрашивали его: «Ну, давай, Намдрул, пожалуйста…” Но его было не так легко уговорить предать своего учителя и секретный текст. И только когда они предложили ему 35000 рупий — целое состояние в то время —стойкость Намдрула потерпела крах. Он согласился не только показать им терма Ченрезига, но также сделать копию для них. И поскольку он делал секретно вторую копию, возвращение копии моему отцу заняло столько времени. И после того, как он вернул моему отцу копию вместе с оригиналом, он попытался получить первый том, но отец отказал ему. Ламы из Кхама так и не достали первый том.
“Что случилось с копиями, которые Намдрул отдал Тулшуку Лингпе?”
“Они сейчас находятся в его монастыре в Лахуле,” — ответил Кунсанг.
“А оригиналы, написанные рукой Тулшука Лингпы?”
“Оригиналами заполнили статую Ченрезига и поместили в ступу, мемориал с реликвиями, где они и находятся по настоящее время, высоко в снежных горах Лахула.”»
Зазвонил телефон, Кунсанг ответил и начал разговаривать с родственником жены из Сиккима. Это дало мне немного времени, чтобы обдумать историю, и когда он закончил и положил вышитую салфетку обратно на телефон, я задал ему весьма деликатный вопрос, который я был должен задать. Я осторожно формулировал вопрос, чтобы он не выражал сомнений.
«Терма, которое Ваш отец обнаружил в стене Храма, были спрятаны Падмасамбхавой в восьмом веке, верно?»
«Да, — ответил Кунсанг, — непостижимо!»
«Несомненно Храм в Трилокнате достаточно стар, — осмелился я, — но не настолько. Какое-то время ушло на то, чтобы буддизм достиг столь удалённых территорий, как Лахул. Я знаю, что читатели этой книги, в особенности её западные читатели, будут спрашивать, каким образом терма, спрятанные Падмасамбхавой в восьмом веке, могли оказаться в стене Храма, который был построен гораздо позже, через много лет после его смерти.»
«Храм в Трилокнате — очень старый,» — ответил он неожиданно и, впервые с тех пор, как я его знаю, серьёзно. Кунсанг взглянул на меня внимательно, как будто я вышел из доверия.
«Что мне сказать читателям?...»
По тону его голоса и выражению лица я мог сказать, что он понимал мой вопрос и не был полностью удовлетворён своим ответом. Гипотетические читатели с Запада нуждались в том, что ему не было нужно: внешнем критерии истинности, который можно установить для проверки сомнений.
«Существует 108 тертонов, — лаконично сказал Кунсанг. — Каждый из них обладает такой же силой, как Падмасамбхава. Должно быть, один из них положил туда терма.»
И словно для окончания этой дискуссии и объявления превосходства сумасшествия, Кунсанг спрыгнул с кровати, лёг на пол и начал стучать кулаками по собственной голове с такой силой, что она звенела как кокосовый орех.
CHAPTER 4 Behind the Heart of the Buddha of Compassion
из книги Томаса Шора «A Step Away from Paradise: A Tibetan Lama's Extraordinary Journey to a Land of Immortality»
http://thomasshor.com/Step_Away/Step_Away.htm
Перевод мой.
