nandzed | Dec. 31st, 2010

Dec. 31st, 2010

10:47 31.12.2010

Вдруг под утро приснилось, что мы, люди, своей манерой многое проговаривать навсегда закрываем себе доступ к совершенно иному содержанию. Либо, либо. И можно было бы сказать - это обычный трюизм, если б не видел, как все это происходит в некоем пространстве, там, где наше думанье и восприятие - все как некие конфигурации тонкого вещества, это похоже на пластичную ткань, которая в то же время может струиться, как вода. Здесь видна активная сторона процесса восприятия мысли. Это то, что мы называем для себя думанием. Человек, реагируя на эту струящуюся ткань содержания, меняет с ней отношения в зависимости от своей реакции. И попытка при этом начать проговаривать ощущение этих отношений радикально меняет сами отношения.

( Read more... )

Один из ключевых выводов годового сидения в тенетах Сатурна: теперь нужно стремиться к самостоятельности, а не к независимости.

Мы все плывём по реке языка среди молчаливых берегов.

"Судьба мне громко произнесла "смерть" и понятие это из почти несуществующего далека поставила нос к носу. Теперь я знаю, как я умру, - записал поэт Михаил Кузмин 16 мая 1934 года на первой странице новой дневниковой тетради, -- если <...> "не сделаю усилия"". Таким усилием стал начатый им в том же мае Дневник.В начатой прозе Кузмин побеждает энтропию и хаос окружающей жизни и (как писал ценимый им Вагинов) "заново образовывает мир словом",
служащим ему для "утверждения" реальности, "нового вызова ее из бездны". (Глеб Морев)

Не станем же слишком уповать на других. Подлинно, Богу приятнее давать благодать непосредственно нам, а не другим для нас, чтобы, стараясь сами отвратить гнев Его, делались мы дерзновеннее и добродетельнее.

Верующий должен быть светильником для мира и солью. А если ты самому себе не светишь, не предотвращаешь собственной гнилости, то почему нам узнать тебя? Потому ли, что ты погружался в священные воды? Но это может довести тебя до наказания. Величие почести для нежелающих жить сообразно этой почести увеличивает казнь. ...Когда живы страсти, нам невозможно жить, но необходимо должно погибнуть. Если не успеем умертвить их здесь, то они умертвят нас там.

Иоанн Златоуст

Призрак втайне все равно идущего праздника: копаясь в овощах и фруктах на кухне, незаметно для себя начинаю напевать "Счастье моё, я нашёл в нашей дружбе с тобой"... Всё это следы из предыдущей жизни. Особенно остро это всё начинает тереться о сердце, как паковый лёд о борт дрейфующего корабля в Заполярье, когда смотришь экранизацию по Солженицыну "В круге первом" - там каждая серия начинается с песни тех лет. Особенно добивает в исполнении Лемешева: "Светит солнышко на небе ясное, журчат ручьи, шумят поля. Россия вольная, страна прекрасная, советский край - моя земля". Не могу без слёз это слышать. А вокруг лежат снега...

Originally posted by

efa2007 at СРОЧНО! Братцы, птицы в беде. Очень нужна помощь!

«Оледенение» природы — страшная беда для пичуг, это настоящий голодомор. У птиц очень быстрый обмен веществ, им нужно часто питаться. А сейчас — нечем. Все их припасы покрылись коркой льда, которую не пробить. Всё подо льдом — семена деревьев, рябина, всё.

Полезные пичуги-хищники не могут пробиться под кору деревьев, где могли бы разжиться червячком. Их могут спасти развешенные в кустах (недоступно для ворон) обрезки несолёного сала.

Если птицам не помочь, они погибнут.

Срочно, кто может, нужно сделать кормушки, наполнить их едой.

Если птицам не помочь — природа ударит по нам ещё раз, но уже летом. В отсутствие вымерших зимой птиц обеспечены мощные вспышки размножения вредителей, и мы рискуем увидеть по всему городу и в его окрестностях мёртвые деревья.
отсюда

очень прошу репост!

Что вам сегодня стоит выпить?

Вам nandzed, стоит нажраццо до поросячего визга Техническим спиртом в это чудное время суток.

Юзернэйм:

Тесты на Libo.Ru

"И представляется мне сейчас, когда того же Кузмина уже нет больше на свете, что если те же энтузиаст Пронин, лукавые песенки распевающая Каза-Роза, петербургская Форнарина -- Олечка Судейкина, Бабиш Романов и вечно пьяный Цыбульский хлопали его по плечу, подливали ему вина в бокал и называли его Мишенькой, то все они, конечно, не подозревали, что так сладко им улыбавшийся приятель их, по формации своего дарования, по диапазону заложенной в нем творческой воли, не менее таинствен и не менее решающ для русской романтики, чем Гофман был для Германии или Жерар де Нерваль для Франции". (Шайкевич, Петербургская богема)

Читаю сейчас понемногу (много не могу, тошнит и давит все это) "Дневники 1934 года" Михаила Кузмина. Вот пример того, как ведет себя толпа (в конце концов в широком признании публики есть жесткая охлократия), сам похороненый ими заживо поэт (и это не случай или неуявзка истории, это обычное дело, охлократия не может быть чувствительна к поэту, не стоит обольщаться):

"Что сказать о М. А. Кузмине? -- писал, например, в 1926 году Аким Волынский. -- Человек этот <...> обременен годами, но чудесной старости, рембрандтовской старости, с молитвенным вдыханием в экстазные минуты, у него нет и следа. Он что-то пропел, сказал несколько умных слов о прекрасной ясности в литературе, и затем умер. Телесно Кузмин еще живет, справляя юбилей за юбилеем". А ведь через год после этого была написана фенгоменальная поэма "Форель разбивает лёд".

"Неудовлетворенность собственным статусом в советском культурном пространстве, кризис ролевой самоидентификации и поиски утерянной идентичности становятся главными метабиографическими темами Кузмина /(И сам себе кажусь я двойником,/ Что по земле скитается напрасно) /и одновременно основным предметом болезненной дневниковой авторефлексии". (Статья Глеба Морева, предисловие к дневникам Кузмина).

В статье "К. А. Сомов" (1916) Кузмин пишет: "У нас в России легко успокаиваются на простой регистрации художественной ценности и затем уже с легким сердцем делаются ленивыми, нелюбопытными и неблагодарными" /(Кузмин М. /Условности. С. 180); в "Парнасских зарослях" (1922) этот подтекст эксплицирован прямой цитацией из "Бориса Годунова": "Общество везде лениво и не любит перемен в своих любимцах, русское же общество, кроме того, и неблагодарно. "Они любить умеют только мертвых"" (Завтра. Берлин, 1923. Вып. I. С. 118).

Итоги года скорострельной дробью
Расстреляна френд-лента пулемета
Им не хватает спирта с кокаином и
Матросов с подведенными глазами
В балтийской лоханке утлой пополам со льдом
Раскрошенным вместе с зубами и табаком
Из козьих ног, где перекрытый шрифт
"Вся власть..." сойдет на нет. Свинец
Сотрется. Букв больше нет. А пули
Болтают в черепах пустых между собой...