![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
nandzedwww.chaskor.ru/article/igor_yarkevich_a_teper_chto_kasaetsya_seksa_11372
Известный писатель 90-х до сих пор не сложил своего явного оружия
Из интервью с Игорем Яркевичем:
Я недавно заметил, что в русском языке нет ни одного эпитета, релевантного слову «оргазм». Хоть конкурс объявляй. В западных языках таких слов пруд пруди. В русском языке практически отсутствует оргиастическая лексика, её функции выполняет мат. ...Я бы не выделял мат из русского языка. Это его совершенно законная составная часть. Но дело не в мате, а всё-таки в телесном дискурсе. У нас табуирована вся сексуальная лексика. Вы знаете, как переводится слово «минет»? Я сам узнал об этом всего несколько дней назад — это слово означает «кошечка»! Вот и всё. А каждый раз, когда вы произносите это слово на публике, на вас начинают подозрительно коситься. Почему? Это какое-то половое извращение, девиация? У нас табуирован телесный дискурс. Что мы получили в наследство от русской литературы? Презрение к обычным человеческим склонностям! Есть вертикаль, и всё тянется к Богу. Куда-то вверх. А всё здесь, на земле, — это ерунда, не стоящая внимания
(нандзед - а дело-то не в том, чтобы сказать и назвать, как Адам, вещи своими именами, - нужно еще попасть в положение Адама, меня всегда интересовало, почему пишущие понимают это как-то автоматически - вроде как есть я, язык и вещи, остальное приложится... ан нет, важен еще отбор - во мне, языке и вещах; и я могу еще не подойти, не стать Адамом, или язык - как в ситуации Яркевича, где ему не хватило слов о сексе...)
— Потому мы сейчас и чувствуем ситуацию провала, что русская культура перестала быть литературоцентричной, но пока не стала другой. Визуальное восприятие у русских развито слабо и окончательно возобладает ещё не скоро.
Мы потеряли литературу, но к этому надо относиться спокойно. Литературоцентричности в России никогда больше не будет. У нас ведь всё шло через литературу. Даже секс, хотя русский язык устроен так, что в нём нет телесного лирического дискурса. В самом деле, те части женского тела, которым мы обязаны самыми глубокими ощущениями, звучат по-русски просто чудовищно.
Слово «влагалище» рождает ассоциацию с Лохнесским чудовищем, а слово «клитор» — с чем-то производственным, средним между «ротором» и «дозатором».
Теперь литература перестала быть креативной культурой. Она становится сервисной культурой. Такой же, как телевидение, которое не создаёт собственные ценности, а обыгрывает чужие.
— Если вернуться назад, вы бы занялись литературой?— Нет, есть вещи, в которых куда более интересно выражать себя. Бизнес, мода, галерейная культура, где нет такого количества дилетантов. В литературе ситуация осложняется тем, что вокруг огромное количество непрофессионалов, с которыми волей-неволей приходится иметь дело.
