nandzed | Вспомнил... Апокалипсис Андрея Белого (Reply)

И вспомнил я её в связи с тем, что именно такое настроение-состояние было 20 лет назад. В августе. ГКЧП - мимо. Его заслонила Маска Красной смерти. В принципе, сначала думал. что не выживу. Потом, маленько освоившись жить "без кожи", вымотанный к зиме так, что, кроме церкви отходные петь, некуда и пойти, я уж было готовился двинуть ноги в монастырь... Было полное ощущение, что перенёс Апокалипсис. Выжженная земля. Асоциальность. Рукописи, фотографии, книги - всё было уничтожено. Потом, маленько придя в себя, восстанавливал стихи по памяти - по стихотворению в день, идучи утром в церковь, что была прямо через гору от дома. На одной стороне - не такая уж родная церковь, на другой - опостылевший дом. а посередине - на вершине горы - убогий заброшенный парк, где гипсовые пионеры без рук, как Венера Милосская. Пик воспоминаний... Драматизм русской поэзии воспринимался как никогда отчетливо, ясно... Я поступил во второй раз в университет - на этот раз был колледж культурологии и искусствознания. Дистантная учёба. В первой присланной мне пачке учебной литературы была какая-то неформатная брошюра Андрея Белого с алой обложкой. "Абстракция есть нечто несуществующее, то, что есть, но указывающее на то, чего на самом деле нет. Нечто недолжное". В материалах было много методичек вальдорфской школы. Но мне запомнился именно тезис Белого об абстракции и о том, почему она опасна для человека - указывая на нечто в самом деле не существующее, она обманывает человека, внушает ему иметь дело с тем, чего попросту нет, тратить на это силы.

Ниже конспективный вариант одной вещи Андрея Белого - "Апокалипсис в русской поэзии"...

"Нет никакой раздельности. Жизнь едина. Возникновение многого только иллюзия. Какие бы мы ни устанавливали перегородки между явлениями мира - эти перегородки невещественны и немыслимы прямо. Их создают различные виды отношений чего-то единого к самому себе.

...Цель поэзии - найти лик музы, выразив в этом лике мировое единство вселенской истины. Цель религии - воплотить это единство. ...Искусство поэтому - кратчайший путь к религии.

...Образ музы должен увенчать развитие национальной поэзии.

...Пушкин целостен. Всецело он извне охватывает народное единство. ...Он совершенно передает всечеловеческий идеал, заложенный в глубине народного духа: отсюда способность его музы перевоплощаться в какую угодно форму. Бессознательно указаны глубокие корни русской души, простирающейся до мирового хаоса. Но... Пушкинской цельности не хватает истинной глубины: эта цельность должна раздробиться... Элементы ее, сложившие нам картину народной цельности, должны быть перегруппированы в новое единство. ...Пушкинская школа должна приблизиться к хаосу, сорвать с него покрывало и преодолеть его.

...Тютчев еще боялся хаоса: "О, бурь уснувших не буди: под ними хаос шевелится" (Из стихотворения Ф.И. Тютчева "О чем ты воешь, ветр ночной..." (1836)). Его хаос звучит нам издали, как приближающаяся ночная буря. Его хаос - хаос стихии, не воплотившийся в мелочи обыденной жизни. ...И у Тютчева, и у Некрасова хаос глубин не сочетается еще с хаосом поверхностей так, чтобы образы видимости образовали стихии и, наоборот, чтобы повседневные образы служили намеками стихийности. Кроме того, тютчевский славянофильский аристократизм должен сочетаться с некрасовской гражданственностью в одном пункте земляного титанизма. Прежде нежели будет найдено нетленное, земляное тело русской поэзии, должно совершиться последнее восстание земляных гигантов. И оно совершается: стихийные силы разражаются в поэзии Брюсова землетрясением. В стихийные глубины мятущегося духа Брюсов вносит сплетения внешних условий жизни. С другой стороны, влагая хаотическое содержание в свои четкие, подчас сухие образы, он с каждым шагом подходит к некоей внутренней цельности. Тут обнаруживается его кровная связь с Пушкиным: начало XIX века подает руку началу XX. Благодаря Брюсову мы умеем теперь смотреть на пушкинскую поэзию сквозь призму тютчевских глубин. Эта новая точка зрения открывает множество перспектив. Замыкается цикл развития пушкинской школы, открывается провиденциальность русской поэзии.

...Русская поэзия, заимствуя в лице Лермонтова основные черты западноевропейского духа, своеобразно преломляет их восточной мистикой, глубоко зароненной в русскую душу. Западноевропейские формы извне выражают мистические переживания Востока. У Лермонтова мы видим столкновение двух способов отношения к действительности. Индивидуализм борется с универсализмом. Предстоит или порабощение мистики эстетикой, или обратное, или же мистика сочетается с эстетикой в теургическом единстве религиозного творчества. В последнем случае предстоит рождение из глубин поэзии новой, еще неведомой миру религии.

...подлинная природа Демона, по глубокому прозрению Мережковского, есть мещанская серединность - серость...

С другой стороны, в попытке примирить трагический индивидуализм Лермонтова с универсализмом вырастает пессимистический пантеизм Фета. ...Освобождение от личной воли в эстетическом созерцании воли мира - основное настроение фетовской поэзии. ...Западноевропейские образы творчества в русской поэзии стремятся соприкоснуться с мистическими переживаниями и явить образ обновленной религии. Вот почему пессимистический покров Фета непроизвольно связан с глубиной лермонтовского трагизма...

...Из глубин пессимизма Соловьев пришел к религиозным высотам. Он соединил поэзию с философией. Пышность фетовского пантеизма является для Соловьева покровом, под которым лермонтовский трагизм, очищенный посредством религии, являет ряды всемирно-исторических символов.

...Прекрасное тело брюсовской музы оказывается призрачным под лучами Видения, посетившего Соловьева. Отсюда реальная действительность в описании Блока, этого продолжателя Соловьева, носит кошмарный оттенок. Механизированный хаос оказывается пустотой и ужасом, когда на него обращает свой взор "Жена, облеченная в Солнце". Но Ее знамение еще пока только на небе. Мы живем на земле. Она должна сойти к нам на землю, чтобы земля сочеталась с небом в брачном пиршестве. Она явилась перед Соловьевым в пустыне Египта, как София. Она должна приблизиться. Не теряя вселенского единства, она должна стать народной душой. Она должна стать соединяющим началом - Любовью. Ее родиной должно быть не только небо, но и земля. Она должна стать организмом любви.

Но организация любви, сочетающая личность с обществом, должна иметь фокус в мистерии. Замечательно глубоко говорит Вяч. Иванов, что орхестра - необходимое условие мистерии - есть средоточие форм всенародного голосования. ...Вяч. Иванов возводит общественность в религиозный принцип, указывая на трагический элемент общественных отношений. Этот же элемент связан с мировой трагедией, содержанием которой является борьба Жены со Зверем.

...Теперь должен быть сорван окончательный покров с русской поэзии. Истинные лица обозначатся вовек.

...Лермонтовская и пушкинская струи русской поэзии, определившись в Брюсове и Блоке, должны слиться в несказанное единство. Но как? Путем ли свободного соединения или подчинения? В последнем случае предстоит борьба двух реальностей. С одной стороны, цельность брюсовского реализма, с явно выраженной нотой астартизма, превращается поэзией Блока в сплошной кошмар, когда его муза смотрит на мир, не подчиненный ей. С другой стороны, реальнейшее всеединство Ее, с точки зрения Брюсова, оказывается бестелесным видением. По граням соприкосновения этих двух противоположных точек зрения начинается колебание, двойственность, закипает борьба, растут страхи, воскресают химеры античной Греции и безумно смеется красным смехом Горгона войны.

...Все это - "маска красной смерти" (Э.По), в которую превращается "мировая гримаса", замеченная Ницше.

Вначале мы говорили, что три личины должны быть сорваны с Лика русской музы. Первой слетает богоподобная личина пушкинской музы, за которой прячется хаос. Второй - полумаска, закрывающая Лик Небесного Видения. Третья Личина - Мировая: это - "Маска Красной Смерти", обусловливающая мировую борьбу Зверя и Жены. В этой борьбе - содержание всякого трагизма. Западноевропейская поэзия говорит нам извне об этой борьбе: трагизм - вот формальное определение апокалиптической борьбы. Русская поэзия, перебрасывая мост к религии, является соединительным звеном между трагическим миросозерцанием европейского человечества и последней церковью верующих, сплотившихся для борьбы со Зверем".