nandzed | Интересное о Перикле (Reply)

Оригинал взят у

Все знают, что педерастия слово греческое. И почти все знают, с чем это связано. Для древних греков, особенно в развитых высококультурных полисах, в высшей степени характерна была погоня зрелых мужчин за красотой едва созревающих мальчиков и юношей. Причем речь шла не об унылом вялом разврате, а о настоящей страсти, когда влюбленные теряли голову, вели себя с предметами своей любви крайне раболепно, готовы были продать все имущество, лишь бы вручить сердечный дар милому. От описаний этих проявлений сердечной страсти у Платона, Ксенофонта, в некоторых биографиях Плутарха, у человека не чуждого гомофобии скоро начинается приступ блевоты. В свою очередь для этих мальчиков и юношей характерна была бесстыдная и беспощадная эксплуатация соответствующих чувств своих поклонников - маленькие развращенные негодники грабили, обманывали, насмешничали, били "поклонников".

Распространенность этого греха, особенно в Афинах, была столь значительна, что воздержание или самоограничение в педерастии можно было поставить себе в отдельную выдающуюся добродетель. К примеру Аристофан из комедии в комедию в парабасах (то есть хорах нравоучительного содержания обращенных от комедиографа к зрителю минуя условности театрального действия) похваляется тем, что будучи знаменитым драматургом сидит дома и пишет, а не ходит портить мальчиков по палестрам, соблазняя их своей славой. Отдельным своим подвигом Аристофан считает то, что никогда не поддался соблазну взять взятку за осмеяние чем-то виноватого перед любовником мальчика.

Вознесясь высоко и почтен, как никто не бывал почитаем в народе,
Он не мнит, что достиг высочайших границ, самомнения дутого чуждый,
По палестрам не ходит юнцов соблазнять, и когда обозленный любовник,
Рассердившись на мальчика, просит его осмеять на комической сцене,
На подходы его не сдается поэт: он стремится душой благородной,
Чтобы муза, избранница сердца его, не явилася сводницей миру.
(Осы)

Разумеется, в высшей степени это занятие было характерно и для выдающихся политических лидеров Афин. С большинством их имен мы находим соединенными те или иные педерастиеские истории, не кажущиеся античным авторам чем-то зазорным и повторяемые между прочим.

Но есть одно исключение - это величайший вождь античной демократии Перикл. Во всем корпусе известной мне литературы нет ни единого намека на его участие в характерных для его современников афинян педерастических играх. Более того, биография Плутарха изобилует цитатами относительно Периклова гетеросексуального распутства, которое, если верить недоброжелателям, доходило до степени "имел все что движется", но исключительно женского пола. Большинство этих обвинений Плутарх патетически отвергает. В особенности наиболее страшное обвинение Стесимброта Фасосского в "снохачестве" - совращении жены сына. Возмущение Плутарха представляется справедливым. Вряд ли человек известный в столь грязном разврате долго бы продержался во главе Афин, не став предметом бесчисленных издевательств и насмешек. Ведь стоило сопернику Перикла - Кимону сыну Мильтиада быть заподозренным в сожительстве со своей сестрой Эльпиникой (то есть в таких сношениях, которые в его эпоху считались допустимыми и в Персии, и в Египте, да и много еще где), как на его репутацию легло страшное клеймо. В случае же с Периклом такого пятна не оставил даже фактический брак с "гетерой" Аспазией, хотя ее и привлекли к суду, пытаясь обвинить в том, что она занимается сводничеством, поставляя Периклу "свободных афинянок".

Но, даже если мы развесим уши и поверим во все клеветы на Перикла, то перед нами встанет разве что образ крайне распущенного бабника. Напротив, историй о любви Перикла к юноше или о чьей-то любви к юноше Периклу нет нигде и ни одной. Скорее есть истории говорящие об обратном. Именно при епикле в Афинах был, по некоторым данным, впервые введен закон о наказании за гомосексуальное изнасилование несовершеннолетнего. Перикл вместе со своим братом Арифроном взял на воспитание своего родственника Алкивиада, бывшего самым желанным юношей во всех афинах, настоящим кумиром афинских педерастов. И однако нигде нет даже намека на предположение, что перикл мог бы воспользоваться правами воспитателя в собственных интересах. Более того, известно, что Перикл спас репутацию Алкивиада. Как пишет Плутарх: "Понося Алкивиада, Антифонт пишет, что мальчиком он убежал из дома к одному из своих любовников, некоему Демократу. Арифрон был уже готов публично отказаться от воспитанника, но его отговорил Перикл, сказавши так: «Если мальчик погиб, то благодаря твоему извещению это откроется на день раньше, и только, но если он жив — вся его дальнейшая жизнь погибла». Единственное возможное свидетельство близкого знакомства Перикла с гомосексуальной жизнью Афин - это фраза из знаменитой речи Перикла, приведенной Фукидидом - призыв к афинянам "изо дня в день любоваться мощью своего города и стать его любовниками" (II.43) - здесь подробно разбирается эротический и, прежде всего, гомоэротический смысл этого образа. Однако принадлежит ли эта фраза самому Периклу - мы утверждать не можем. Ведь если есть все основания полагать, что Фукидид верно передал все ключевые тезисы речи, то вот относительно конкретной риторической отделки более вероятно, что ее производил сам историк, бывший явно более "обычным афиняном" по вкусам и пристрастиям.

Подобное поведение Перикла явно было атипичным для тогдашних Афин. Настолько атипичным, что косвенно отразилось в историческом предании в виде легенд о его повышенной гетеросексуальной активности. Разумеется, такое поведение должно было вызвать скорее одобрение у консервативных крестьянских слоев, но вот в кругах афинской элиты подобная подчеркнутая и вызывающая гетеросексуальность была пожалуй что и скандалом. И здесь, возможно, кроется расшифровка причин брака Перикла и Аспазии - так же весьма скандального. Во взрослых годах Перикл оставляет жену, женится на иностранке, имеющей репутацию гетеры и сводницы-бандерши, живет с нею, родит сына, явно содействует формированию вокруг нее ореола умной тонкой собеседницы, оратора и первой женщины-философа. В формировании этого ореола многие знатные афиняне охотно принимают участие. При этом, многое указывает, что брак Перрикла не был основан на страсти, противоречившей привычкам этого рассудочного человека. Скорое замужество Аспазии после смерти Перикла явно подчеркнуло, что великий афинянин явно не был для нее мужчиной всей жизни. Воображать страсть можно только исходя из предпосылки, что Перикл добился Аспазии ценой всеафинского скандала связанного с браком первого человека в государстве с иностранной гетерой. Однако не был ли брак с Аспазией способом прикрыть скандал скандалом? Ведь именно к такому средству прибегал позднее юный Алкивиад, отсекший хвост очень дорогой собаке со словами "пусть граждане судачат об этом и не суются во все остальное" (а уж в жизни Алкивиада было чему посудачить). Такой софистический прием как укрытие скандала в скандале вполне мог быть усвоен юношей именно у воспитателя-Перикла.

В чем состояла "матримональная стратегия" Перикла? Он явно не желал быть вовлекаем в обычные для афинской элиты гомосексуальные игры. Тем более, что заведение соответствующих друзей делало уши политика открытыми для адресуемых через них просьб и домогательств. Педерастия вполне могла послужить воротами для коррупции и манипуляций. Было известно, что афиняне привыкли оправдывать педерастию рассуждениями о том духовном, умственном и нравственном наслаждении, которое дарит связь мужчины с мальчиком. В то же время относительно женщин в Афинах говаривали: "Нам даны жены для произведения законного потомства, рабыни для повседневных телесных нужд и гетеры для наслаждения". Соответственно, единственным способом полностью "закрыть" в глазах общества ту линейку потребностей, которая требовала бы от мужчины гомосексуальных связей, было найти жену, которая дарила бы физическое и душевное наслаждение как гетера, а умственное и нравственное как мужчина. Именно такой парой для Перикла стала Аспазия с ее репутацией и гетеры - мастерицы любовных наслаждений и изящных бесед, и ритора-философа, порой превосходящего мужчин. Указав на Аспазию Перикл мог всегда сказать, что она дает ему все, что другие мужчины ищут в обществе мальчиков. Никаких достойных причин, которые позволили бы упрекнуть Перикла в том, что он избегает педерастии и тем самым духовно беден, связан лишь с низшими телесными проявлениями, с браком Перикла и Аспазии не существовало. Ведь даже мудрые мужчины признавали ее тонкое образование и женскую привлекательность.

Послав всех "эрастов" и "эратоменов" к Аспазии Перикл мог сосредоточиться и на государственных делах и на более свойственных ему телесных утехах. Ведь если попытаться вышелушить зерно из вороха возводимых комиками и прочими обвинений, то сухой остаток будет примерно таков - живя с Апазией Перикл не чурался других женщин, причем это часто были свободные афинянки. Аспазия и не-законный брак с нею, ее репутация гетеры, давали Периклу возможность жить так, как он сам того хотел, не замешиваясь слишком густо в гомосексуальную атмосферу в которой жила афинская элита. Брак Перикла и Аспазии несомненно не был фиктивным (тем более что у них был сын - Перикл Младший), но в нем было гораздо больше политического расчета, чем полагают сегодняшние романтики. При этом, Перикл ничуть не был сторонником женской эмансипации. В той же погребальной речи Фукидид произносит устами Перикла похвалу женщине, о которой как можно меньше говорят и дурного и доброго. Он совершенно не хотел того, чтобы все афинянки были таковы же как Аспазия и вряд ли рассматривал свою жену как представительницу "нормального" типа женщины. Но, несомненно, она была самой удобной женщиной лично для него - из всех возможных.

Но, тем не менее, в исторической перспективе миф о Перикле и Аспазии, миф о браке двух свободных людей, в котором жена выступает и как женщина-любовница, и как женщина-друг и как женщина-собеседник, оказал значительное влияние на нравы нашего времени. Так же, как афинская демократия будучи не слишком похожа на современную так сказать задала мифологическую парадигму демократии вообще. Так и Перикл и Аспазия невольно задали парадигму современного брака "культурных людей". Высокие, высокие отношения!

Ну и еще одна интересная мысль, которую вчера высказал в беседе об этом предмете Андрей Ашкеров. Возможно что именно в силусвоей Гетеросексуальности Перикл получил ту значительно более высокую оценку от христиански-моралистического общества нового времени, нежели та, которой он пользовался в древности. Не встречая рядом с его именем гомосексуальных историй исследователи и писатели вольно и невольно двигали его "повыше", а всех прочих, скомпрометированных, ненавязчиво опускали пониже. Возможно так оно и было.