nandzed | Будучи гением, не стал мифом. 2 мая 1999. Умер Дьяконов

Оригинал взят у

banshur69 в 2 мая 1999. Умер Дьяконов

Игорь Михайлович Дьяконов умер 13 лет назад. Его провожали в крематории, потом подхоронили к матери на Богословское кладбище. Никто, кроме родственников, там не бывает. Дьяконовские чтения проводятся тихо и не печатаются. Ни разу на них не было телевидения. Биография Дьяконова написана им самим, и второй раз за его жизнь никто браться не будет. Единственный фильм о Дьяконове снят его младшим сыном. Телепередач о нем не было никогда. На его доме нет и не будет мемориальной доски, поскольку он не сподобился стать академиком. А может, и по другой причине: будучи гением, не стал городским мифом.
За 13 лет равной ему фигуры в изучении Древнего Востока не появилось. И появиться не могло.

Последние ассириологи-энциклопедисты, десять лет назад ушедшие в отставку, в весьма преклонных годах доживают свой век эмеритусами в Англии и в Германии. Что касается России, то сфера деятельности Дьяконова была поделена на три части: лингвистикой занимаются в РГГУ, политическую историю древнего Ближнего Востока успешнее всего изучают на кафедре древнего мира МГУ и в Институте всеобщей истории, а религия и ментальность - одинокий удел впс. Дьяконовым никто не стал и уже не станет - слишком разошлись и разрослись научные специализации. Ошибки Дьяконова будут исправлены, достижения его утонут в море объективной научной информации, поскольку они не носят его имени.

А вот столетие Льва Гумилева будет отмечаться очень пышно и на всероссийском уровне. У Гумилева есть музей-квартира, о нем написаны сотни работ, его чтят во всех тюркских областях России и в Казахстане. Изобретатель мифа стал мифом сам. Придуманные им словечки "пассионарность", "химера этноса", "этническая комплементарность", неуютно ощущавшие себя в научных аудиториях, вошли в газеты и журналы, в речи политиков и публицистов. Гораздо проще выучить восемь фаз этногенеза и несколько эпох пассионарности, чем знать историю хотя бы одной страны.

Дьяконов презирал Гумилева и не удостаивал его теории ответом. Он говорил, что Гумилев это такой Лысенко, который в силу обстоятельств не получил власти, и потому не смог сделать людям максимальное зло, хотя науке он это зло причинил. И тем не менее, факт остается фактом: 90-летний и 95-летний юбилеи Дьяконова прошли для страны безмолвно, а о каждом юбилее Гумилева говорили шумно и с надрывом. Почему? Потому что в России человек, чтобы его помнили, должен оставить по себе - в буквальном смысле - новое слово. Или переосмыслить старые слова. После Бахтина остались диалог-карнавал-хронотоп, Шкловский запомнился "остранением", после Проппа остались сказочная схема и понятие обращенного обряда, Топоров остался идеей "основного мифа индоевропейской мифологии", "петербургским текстом" и мифологемой Древа Жизни. Дьяконов - историк, лингвист, переводчик, - увы, не оставил своего слова в русской культуре. Поэтому на дальней дистанции памяти он проиграл Гумилеву. Вот такой парадокс.