nandzed | Родное, знакомое до боли)))... (Reply)

Субличности человека в одной корзине. Шутка...

О "шаманской" болезни Юнга (в транссатурнианском периоде его жизни)
http://www.peoples.ru/science/philosophy/jung/

Временами казалось, что он сходит с ума: "Я погружался в бессознательное, и были моменты, когда я чувствовал, что могу сойти с круга. Но я знал, что у меня есть медицинский диплом и я должен помогать больным, что у меня есть жена и пятеро детей, что я живу в Кюснахте на Озерной улице, 228, все это было той очевидностью, от которой я не мог уйти. Я каждый день убеждался в том, что действительно существую, что я не легкий лист, колеблемый порывами духовных бурь, как это было с Ницше. Ницше утратил почву под ногами, потому что не владел ничем, кроме собственных мыслей, и те имели над ним больше власти, нежели он над ними".

Впоследствии Юнг убедился, что все это - нормально. Духовным наставником его знакомого индуса был человек, умерший 400 лет назад. Впрочем, это было нормально для восточной традиции, но не для христианства, клеймившего подобные опыты оккультизмом и мистикой. Своего рода парадокс: оккультистом сочли дипломированного врача, который ни на йоту не отступал от фактов, полученных в результате наблюдения.

В эти годы как бы существовало два Юнга.

Один с утра погружался в осмысление ночных видений или медитировал на берегу озера, строя замки из песка. Этот Юнг воочию видел потоки крови, хлынувшие в долину с горных вершин, накануне Первой мировой войны. В подвале его дома, превращенного прихотью бессознательного в древний храм, на алтарном камне лежал принесенный в жертву молодой воин с белокурыми волосами. Бессознательное, для которого все события синхронны, на своем языке давало знать о катастрофе, грозившей миру.

Совсем другой Юнг появлялся в середине дня, когда приезжали пациенты. Это был собранный профессионал, один вид которого исцелял больных.

Забавное о его детстве:

У Юнга с детства почти не было друзей, их заменяли камни, растения, животные. Особенно он любил один большой камень у садовой ограды. Он мог долго сидеть на нем и размышлять: "Я сижу на камне, я - на нем, а он подо мною. Но ведь камень тоже может подумать: "Я лежу здесь, на этом склоне, а мальчик сидит на мне". Кто из нас прав и кто я на самом деле?"
Еще мальчику снились сны. В них он спускался по каменной лестнице в таинственную пещеру, где за тяжелыми занавесями видел алтарь непонятного божества.
Еще он чувствовал напряженность, царившую в семье и исходившую от отца. В один страшный для себя момент он понял, что отец - пастор, не чувствует того Бога, о котором говорит в проповедях.
Мальчик попытался самостоятельно решить вопрос о том, что дозволяет Бог. Днем и ночью он представлял себе страшное наказание, которому подвергнется, если Всевышний узнает о его фантазии. Юнг воображал себе Бога, сидящего на престоле, под которым стоит ночная ваза. Обычно ему удавалось отогнать крамольную мысль, но однажды кусок кала все-таки шмякнулся в горшок. Ребенок подумал, что будет испепелен на месте, но ничего не произошло. И он понял: это была проверка степени его свободы.
Сам Бог дозволяет такие мысли. Отгоняя их, невозможно познать истинную благость Бога. Отец же несвободен, потому как существует в мире авторитетов, не понимая, что возможен диалог с Господом, что уже получено благословение на выход из общей толпы. Более того, оно предопределено.