Лама Вангду: Нет пути назад
Jul. 19th, 2012 10:51 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
nandzedОригинал взят у ![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
aniezka в Лама Вангду: Нет пути назад
С тех пор, как я покинул Тибет, прошел год и два месяца. Пришло время возвращаться назад. Однако, как только я решил выдвигаться в путь, я встретил монаха с перекошенным ртом. Он сказал мне: «Ситуация в Тибете совсем не хорошая. Вторглись китайцы, и Далай лама уже бежал в Индию. Возвращаться сейчас было бы безумием». С тех пор, как я отбыл в Непал, это были первые новости, которые я услышал о своей Родине. Я был в шоке. Сейчас, вместо того, чтобы следовать к границе, я должен был вернуться в семью своих знакомых Шерпа. Сыновья этой семьи посоветовали мне никуда не идти, и предложили остаться у них на время.
На холмах, что над Катманду, располагалась большая деревня под названием Танг Шинг, а на другой стороне долины – деревня Марме. От 15 до 20 монахов обычно участвовали в ритуалах Нингма для этих деревень. Но когда кто-то умирал в деревне Танг Шинг, 4-5 лам Шерпа собирались вместе для проведения пудж, и сами люди Шерпа проводили ритуал и раздавали подаяния. Поскольку я умел хорошо читать, я согласился помочь им. Они попросили меня провести Чод, и, когда я закончил, ламы были очень довольны и высоко оценили меня. Они сказали: «У тебя нет отца, матери, жены и детей.
В наших текстах есть предсказание, что сын без отца и без матери, который трудится на благо других людей, является реинкарнацией ламы, и пришел в мир, чтобы принести пользу живым существам. Ты, должно быть, и есть этот лама. Тебе больше не нужно просить милостыню. С этого момента мы будем предоставлять тебе еду». В соответствии с этим, когда созревала кукуруза, жители деревни Танг Шинг подносили мне около 80 бочек. Каждый год 8 или 9 носильщиков их мне относили. У меня совсем не было места, где хранить все это зерно, так что я поместил его в большие круглые бамбуковые корзины, и отдавал 10-15 бочек кукурузы бедным жителям Шерпа.
Тем временем, независимо от того, каким образом я снова замышлял добраться до Тибета, сейчас это казалось совершенно невозможным. Все больше и больше людей оставляли Тибет, а новости приходили все хуже и хуже. Наконец, граница была целиком закрыта. Шанса вернуться домой больше не было.
После этих событий, я остался в деревне с семьей Шерпа на целых пять лет. В течение моей жизни с ними, семья эта была очень бедна, но две коровы у них все же было. Я делился с этой семьей тем кукурузным зерном, что у меня было, и проводил для них ритуалы на обретение процветания и удачи. И, на самом деле, позднее эта семья разбогатела. В течение моего пребывания там, я также отремонтировал ступу, которая стояла над дорогой, чтобы люди, проходящие под ней, получали благословления.
Среди многих тибетцев, покинувших свою страну, четыре Кхампа остановились в нашей деревне. Один из них был стариком, преуспевшим в деле высечения мантр на камнях. Я дал ему работу, платя кукурузой за выписывание мантр. Он сделал мантры Мани, Ваджра Гуру и молитвы долгой жизни. Я создал небольшую стену Мани из его камней и установил большой молитвенный флаг. Постепенно, еще семь тибетских семей прибыли жить сюда. Они приходили покупать у меня кукурузу, которая в то время стоила 1 рупий за 3 кг. В то же время, услуги носильщика, переносившего кукурузу, стоили 10 рупий! А когда был хороший урожай, цена кукурузы была лишь пол рупии на 1 кг.
Хотя многие тибетцы бежали с родины, я не встретил ни одного человека из области Дингри, так что я решил снова наведаться в Катманду. Там я обнаружил, что в Боддхе уже жило много тибетцев. Лагерь беженцев был организован в Джавалакхеле, где пряли и ткали ковры во временных городских трущобах. Люди жили в маленьких соломенных хижинах с бамбуковыми стенами, и собирали дрова на близлежащих горах. Обычно в три утра мужской голос кричал: «Пошли за деревом!». И некоторые люди выходили и отправлялись за древесиной. К десяти они возвращались с полными корзинами. Местные жители обычно приносили мне немного дров, а взамен я проводил для них церемонии.
Я арендовал небольшую комнатенку в доме в непальском стиле у семьи Брахмин – рента стоила всего три рупии в месяц! В соседней комнате жил полицейский с женой и сыном. Я прожил там одну зиму, а затем решил снова вернуться в деревню Шерпа. Но как только я решил уехать, тибетцы стали меня умолять: «Не уезжай так далеко в непальскую деревню! Оставайся с тибетцами в лагере! Если ты умрешь в деревне, никто больше не позаботится о нас!». Так что мне пришлось еще задержаться в Катманду.
Паломничество в Индию
Священные места и Далай лама
От многих тибетских беженцев я слышал весть о том, что Его Святейшество Далай лама находится в Дхарамсале, северной Индии. Я очень хотел навестить его, и я начал планировать путешествие туда. Но, в то время мало кто из тибетцев знал хинди – язык Индии. Из трех семей, что приглашали меня отправиться в путь с ними, только лишь один человек знал немного хинди, так что я решил идти с его группой. Я какое-то время жил в Боддхе с тибетской семьей из деревни Ньялам, и они заверили меня, что мне совершенно ничего не нужно брать с собой в путешествие: ни одеял, ни еды, ничего. «Далай лама уже прибыл в Индию. Тебе не нужно платить за поезд. Тебе не нужно платить за еду. Просто возьми одну чашку, измельченный рис и небольшое одеяльце. Этого достаточно», - настаивали они. Я прислушался к их советам, чувствуя, что мне не нужно искать подтверждения этой информации у других людей или семей.
Когда на следующий день я встретился с другими семьями, отправляющимися в Индию, они заметили: «У тебя нет с собой даже горшка!». Я повторил им, что мне сказала семья Ньялам, на что они ответили: «Никто не даст тебе ничего бесплатно». Но к этому моменту было уже слишком поздно – мы были в пути. В грузовике рядом со мной был тот самый человек, говорящий на хинди, а также его мать и брат, который был монахом. Никто из путешествующих до этого ни разу в жизни не ездил в машине, и всех тошнило. Для рвоты использовали горшки для готовки. Старая женщина сокрушалась: «И зачем вообще я поехала?». Я успокаивал ее словами: «Поскольку мы отправляемся в паломничество, такие слова ведут к накоплению неблагого». Когда мы, наконец, остановились и вышли из грузовика, им пришлось готовить чай в тех же самых горшках! Я тихо ел мой измельченный рис и пил чай.
Однако следующим утром я ощутил тошноту, а на моей лице появились язвы, начался жар. Затем мы достигли местечка Лак (Luck), где стали дожидаться нашего поезда. Я настолько плохо себя чувствовал, что заснул прямо на платформе. Один индиец разбудил меня и попросил следовать за ним. Я спросил своего тибетского друга, говорившего на хинди: «Что нужно этому человеку?». «Он сказал, что хочет отвести тебя в хорошую клинику». Так что я позволил этому человеку отвести себя в больницу, расположенную рядом со станцией. Доктор полностью меня обследовал и прописал таблетки и мазь, но не спросил ни о какой оплате! После того, как я принял это лекарство, я очень быстро поправился.
В конце месяца мы прибыли в Дхарамсалу, за две недели до Лосара – тибетского Нового года. Мы остановились под деревом, просто потому, что в округе не было домов. Мы также узнали, что Его Святейшество устраивает аудиенции только по средам и субботам. Мои тибетские друзья, после двух таких аудиенций, решили вернуться в Непал. Они сказали, что у них нет больше времени для дальнейшего паломничества по Индии, так как им нужно прибыть домой ко времени посадки картофеля.
Я спросил единственного монаха в группе: «Поскольку мы оба практикующие, может быть нам отправиться в паломничество вместе? Приехав в Индию, было бы досадно не посмотреть священные места, связанные с Буддой. Пусть они едут, а мы вместе отправимся смотреть святые места». «О, я совсем не могу отправиться с тобой», - ответил он. «Посмотри на меня», - сказал он очень серьезно. «Индийцы поймают тебя и подвесят за ноги! А затем они выжмут тебя для получения масла. Я слишком боюсь идти, я лучше вернусь в Непал!». Так что на следующий день они, все до единого, уехали. Я до сих пор дразню того человека, напоминая ему его же собственные слова, сказанные в тот день, а он всегда над ними хохочет.
Продолжение следует...
Перевод: Aniezka
Предыдущая глава здесь
aniezka в Лама Вангду: Нет пути назадС тех пор, как я покинул Тибет, прошел год и два месяца. Пришло время возвращаться назад. Однако, как только я решил выдвигаться в путь, я встретил монаха с перекошенным ртом. Он сказал мне: «Ситуация в Тибете совсем не хорошая. Вторглись китайцы, и Далай лама уже бежал в Индию. Возвращаться сейчас было бы безумием». С тех пор, как я отбыл в Непал, это были первые новости, которые я услышал о своей Родине. Я был в шоке. Сейчас, вместо того, чтобы следовать к границе, я должен был вернуться в семью своих знакомых Шерпа. Сыновья этой семьи посоветовали мне никуда не идти, и предложили остаться у них на время.
На холмах, что над Катманду, располагалась большая деревня под названием Танг Шинг, а на другой стороне долины – деревня Марме. От 15 до 20 монахов обычно участвовали в ритуалах Нингма для этих деревень. Но когда кто-то умирал в деревне Танг Шинг, 4-5 лам Шерпа собирались вместе для проведения пудж, и сами люди Шерпа проводили ритуал и раздавали подаяния. Поскольку я умел хорошо читать, я согласился помочь им. Они попросили меня провести Чод, и, когда я закончил, ламы были очень довольны и высоко оценили меня. Они сказали: «У тебя нет отца, матери, жены и детей.
В наших текстах есть предсказание, что сын без отца и без матери, который трудится на благо других людей, является реинкарнацией ламы, и пришел в мир, чтобы принести пользу живым существам. Ты, должно быть, и есть этот лама. Тебе больше не нужно просить милостыню. С этого момента мы будем предоставлять тебе еду». В соответствии с этим, когда созревала кукуруза, жители деревни Танг Шинг подносили мне около 80 бочек. Каждый год 8 или 9 носильщиков их мне относили. У меня совсем не было места, где хранить все это зерно, так что я поместил его в большие круглые бамбуковые корзины, и отдавал 10-15 бочек кукурузы бедным жителям Шерпа.
Тем временем, независимо от того, каким образом я снова замышлял добраться до Тибета, сейчас это казалось совершенно невозможным. Все больше и больше людей оставляли Тибет, а новости приходили все хуже и хуже. Наконец, граница была целиком закрыта. Шанса вернуться домой больше не было.
После этих событий, я остался в деревне с семьей Шерпа на целых пять лет. В течение моей жизни с ними, семья эта была очень бедна, но две коровы у них все же было. Я делился с этой семьей тем кукурузным зерном, что у меня было, и проводил для них ритуалы на обретение процветания и удачи. И, на самом деле, позднее эта семья разбогатела. В течение моего пребывания там, я также отремонтировал ступу, которая стояла над дорогой, чтобы люди, проходящие под ней, получали благословления.
Среди многих тибетцев, покинувших свою страну, четыре Кхампа остановились в нашей деревне. Один из них был стариком, преуспевшим в деле высечения мантр на камнях. Я дал ему работу, платя кукурузой за выписывание мантр. Он сделал мантры Мани, Ваджра Гуру и молитвы долгой жизни. Я создал небольшую стену Мани из его камней и установил большой молитвенный флаг. Постепенно, еще семь тибетских семей прибыли жить сюда. Они приходили покупать у меня кукурузу, которая в то время стоила 1 рупий за 3 кг. В то же время, услуги носильщика, переносившего кукурузу, стоили 10 рупий! А когда был хороший урожай, цена кукурузы была лишь пол рупии на 1 кг.
Хотя многие тибетцы бежали с родины, я не встретил ни одного человека из области Дингри, так что я решил снова наведаться в Катманду. Там я обнаружил, что в Боддхе уже жило много тибетцев. Лагерь беженцев был организован в Джавалакхеле, где пряли и ткали ковры во временных городских трущобах. Люди жили в маленьких соломенных хижинах с бамбуковыми стенами, и собирали дрова на близлежащих горах. Обычно в три утра мужской голос кричал: «Пошли за деревом!». И некоторые люди выходили и отправлялись за древесиной. К десяти они возвращались с полными корзинами. Местные жители обычно приносили мне немного дров, а взамен я проводил для них церемонии.
Я арендовал небольшую комнатенку в доме в непальском стиле у семьи Брахмин – рента стоила всего три рупии в месяц! В соседней комнате жил полицейский с женой и сыном. Я прожил там одну зиму, а затем решил снова вернуться в деревню Шерпа. Но как только я решил уехать, тибетцы стали меня умолять: «Не уезжай так далеко в непальскую деревню! Оставайся с тибетцами в лагере! Если ты умрешь в деревне, никто больше не позаботится о нас!». Так что мне пришлось еще задержаться в Катманду.
Паломничество в Индию
Священные места и Далай лама
От многих тибетских беженцев я слышал весть о том, что Его Святейшество Далай лама находится в Дхарамсале, северной Индии. Я очень хотел навестить его, и я начал планировать путешествие туда. Но, в то время мало кто из тибетцев знал хинди – язык Индии. Из трех семей, что приглашали меня отправиться в путь с ними, только лишь один человек знал немного хинди, так что я решил идти с его группой. Я какое-то время жил в Боддхе с тибетской семьей из деревни Ньялам, и они заверили меня, что мне совершенно ничего не нужно брать с собой в путешествие: ни одеял, ни еды, ничего. «Далай лама уже прибыл в Индию. Тебе не нужно платить за поезд. Тебе не нужно платить за еду. Просто возьми одну чашку, измельченный рис и небольшое одеяльце. Этого достаточно», - настаивали они. Я прислушался к их советам, чувствуя, что мне не нужно искать подтверждения этой информации у других людей или семей.
Когда на следующий день я встретился с другими семьями, отправляющимися в Индию, они заметили: «У тебя нет с собой даже горшка!». Я повторил им, что мне сказала семья Ньялам, на что они ответили: «Никто не даст тебе ничего бесплатно». Но к этому моменту было уже слишком поздно – мы были в пути. В грузовике рядом со мной был тот самый человек, говорящий на хинди, а также его мать и брат, который был монахом. Никто из путешествующих до этого ни разу в жизни не ездил в машине, и всех тошнило. Для рвоты использовали горшки для готовки. Старая женщина сокрушалась: «И зачем вообще я поехала?». Я успокаивал ее словами: «Поскольку мы отправляемся в паломничество, такие слова ведут к накоплению неблагого». Когда мы, наконец, остановились и вышли из грузовика, им пришлось готовить чай в тех же самых горшках! Я тихо ел мой измельченный рис и пил чай.
Однако следующим утром я ощутил тошноту, а на моей лице появились язвы, начался жар. Затем мы достигли местечка Лак (Luck), где стали дожидаться нашего поезда. Я настолько плохо себя чувствовал, что заснул прямо на платформе. Один индиец разбудил меня и попросил следовать за ним. Я спросил своего тибетского друга, говорившего на хинди: «Что нужно этому человеку?». «Он сказал, что хочет отвести тебя в хорошую клинику». Так что я позволил этому человеку отвести себя в больницу, расположенную рядом со станцией. Доктор полностью меня обследовал и прописал таблетки и мазь, но не спросил ни о какой оплате! После того, как я принял это лекарство, я очень быстро поправился.
В конце месяца мы прибыли в Дхарамсалу, за две недели до Лосара – тибетского Нового года. Мы остановились под деревом, просто потому, что в округе не было домов. Мы также узнали, что Его Святейшество устраивает аудиенции только по средам и субботам. Мои тибетские друзья, после двух таких аудиенций, решили вернуться в Непал. Они сказали, что у них нет больше времени для дальнейшего паломничества по Индии, так как им нужно прибыть домой ко времени посадки картофеля.
Я спросил единственного монаха в группе: «Поскольку мы оба практикующие, может быть нам отправиться в паломничество вместе? Приехав в Индию, было бы досадно не посмотреть священные места, связанные с Буддой. Пусть они едут, а мы вместе отправимся смотреть святые места». «О, я совсем не могу отправиться с тобой», - ответил он. «Посмотри на меня», - сказал он очень серьезно. «Индийцы поймают тебя и подвесят за ноги! А затем они выжмут тебя для получения масла. Я слишком боюсь идти, я лучше вернусь в Непал!». Так что на следующий день они, все до единого, уехали. Я до сих пор дразню того человека, напоминая ему его же собственные слова, сказанные в тот день, а он всегда над ними хохочет.
Продолжение следует...
Перевод: Aniezka
Предыдущая глава здесь
