И наша простота рядом с ним условна...

[nandzed]

Опять из Владимира Маркова:

Этикеткам Хлебников не поддается. Его особая, святая простота требует, для оценки, раздвижения наших условных критериев простоты.

...Выбор, который мы называем вкусом, у Хлебникова отсутствует.

...Если даже откинуть многочисленные слова, изобретенные самим Хлебниковым, оставшееся превысит словарь любого русского поэта или писателя. К стилю Хлебникова применимы слова А. Белого о Гоголе — „его слог одновременно и докультурный и утонченный”.

В лучшей эмигрантской поэзии словарь сужен до предела, до христианской нищеты, так что сквозь язык начинает сквозить дух, — столь тонка словесная оболочка. А Хлебников, взяв весь язык, все в нем “перемешал”, и дух пробивается сквозь булькающую массу.

Лиля Брик вспоминает, что Хлебников, читая вслух свои вещи, начинал скучать на середине, обрывал чтение смущенным и так далее...

Т. Вечорка (Записная книжка Хлебникова. М. 1925) сообщает такой факт: Хлебников ехал по ж.-д. На маленькой станции, увидев в окно рыбаков у костра, вышел из поезда и присоединился к ним, оставив вещи в вагоне. Два дня он рыбачил, а ночью смотрел в небо. Потом надоело — и он пошел пешком дальше.

Также внезапен конец его «Журавля», когда после подробнейшего и запутанного описания восстания вещей, тщательной обрисовки страшного “журавлиного” будущего, во время бешеной пляски журавля, поэма вдруг кончается прозаическим

Но однажды он поднялся и улетел вдаль,
Больше его не видели.

Во всех этих примерах — ребяческий “гордиев узел”, привычное зрелище разыгравшегося мальчика, которому внезапно надоела его игра.

Детскость Хлебникова и в его часто до банальности точной рифме, к которой его тянет бессознательно. (Его сложная экспериментальная рифмовка почти всегда нарочита и не складывается в систему, как у Маяковского). Один из многочисленных примеров — эта строфа из «Иранской песни»:

Где же скатерть-самобранка,
Самолетова жена?
Иль случайно запоздала,
Иль в острог погружена?

По смыслу просится хотя бы “заключена”, но Хлебников не может противостоять детскому желанию слышать точную рифму.

Не каждый ли ребенок — природный футурист?