Нешёлковый путь

...Винить Хлебникова в этом нельзя, он с полным правом возразит зангезиевским я такович; но от вздоха сожаления не удержаться: столько прекрасного недоделано или испорчено!

Маяковский горланил и бил стекла в поэзии, но никогда не забывал, что даже эти занятия нуждаются в стилистическом единстве. У Хлебникова просто нет чувства верной ноты. Хорошее в его творчестве почти всегда уживается с плохим. Поэтому формалисты и вынуждены в своих подходах к Хлебникову ограничиться констатацией фактов, тщательно минуя оценку.

( Read more... )

Но они и не уживаются. Объединение крайностей не прошло даром — и Хлебников сгорел, как сгорел Блок. Однако примечательно, что он не перешагнул ту грань, за которой самая высокая идея превращается в идею фикс (еще одно доказательство того, что Хлебников не был сумасшедшим). Он чувствовал, что не все его эксперименты беспрепятственно укладываются в поэмы, он ощущал “сопротивление материала” в языке. Мистик и рационалист, наивное и заумное, дикарь и интеллигент вели постоянную борьбу в Хлебникове, но чаще всего он, со своей вечной сосредоточенностью на слове, не замечал этого, как не замечал голода, холода и людской подлости.

Когда Хлебников мечтал о мировом языке, то мир для него развертывался в сторону Азии. К Западу Хлебников стоял спиной. ...Но у Хлебникова не было и претенциозной ощеренности к Западу. Его мечты «Ладомира» исключают агрессивность, и будущее представляется ему всеобщим слиянием сверхшиллеровского типа.