Ещё одна точка зрения на положение в Тибете

[nandzed]

- Как Вы можете описать политическую и культурную атмосферу Тибета за последнее десятилетие?

- Политику властей можно охарактеризовать следующим образом: все дозволительно, если только речь не идет о независимости, либо о правах человека. Все больше издается газет и журналов, и власти поощряют деятельность местных общественных организаций, направленную, прежде всего, на борьбу с бедностью. Тибетские общины-диаспоры в Северной Америке и Европе имеют возможность финансировать жилищное строительство в своих родных местах. Возросло в 90-х годах и количество тибетской молодежи, направившейся на учебу в страны Европы и Америки. Вообще заметно больше открытости остальному миру, и это внушает определенный оптимизм.

В культурном отношении в Тибете существуют две тенденции. С одной стороны, происходит возрождение традиционной культуры искусств и ремесел. С другой стороны, появляются и новые современные веяния, например, свеобразная фигуративная живопись группы художников из Лхасы. Они активно продают свои работы, участвуют в выставках. Консерваторы считают, что это отторжение тибетской культуры, имитация Запада, и не считают такие явления тибетским искусством. И все же новые явления пробивают себе дорогу и в Тибете, символизируя собой новый взгляд молодого поколения, отличный от видения традиционалистов и консерваторов.

Подобные процессы происходят и в литературе, где молодые поэты, отказываясь от традиционных форм тибетского стихосложения, пытаются изобретать более новые, свободные формы, и консерваторы также не считают это аутентичным тибетским явлением, хотя это своеобразная имитация существующей традиции. Но, по моему суждению, появление, начиная с 80 гг. современной тибетской литературы - повестей, коротких рассказов и стихов - это очень значимое и волнующее явление, в большей степени отражающее то, что происходит с Тибетом, чаяния простых людей, будущее этого края, - чем различного рода политические движения. Ряд тибетских авторов пишет на китайском языке. Наиболее известен из них Алай, чей роман "Алые маки" переведен в 2002 году на английский язык, или Таши Дава, которого называют китайским Гарсиа Маркесом за его стиль "магического реализма". Однако у тех, кто пишет на тибетском языке, нет такой широкой известности. Подобная ситуация есть и в индийской литературе: если ты пишешь на английском, тогда есть надежда пробиться на мировой литературный рынок, однако если на хинди,- то тогда о тебе узнает гораздо меньше читателей.

Для традиционалистов же важно своего рода культивирование прошлого, они рассматривают сохранение традиционных форм искусства как способ сохранения тибетской идентичности. Хотя традиционные формы по-прежнему популярны повсюду в Тибете. Они также популярны и в Китае, несмотря на национал-патриотические настроения и жесткость по отношению к Тибету. Где-то в 80-х годах в Китае стал расти интерес к Тибету и его культуре. Тибет тогда казался неким скрытым краем, где сохранялись те культурные черты, которые в самом Китае уже были утрачены. Китайцев восхищали традиционные одежды, живопись, наконец, образ жизни. Многие китайские писатели и художники путешествовали в Тибет, ставший для них источником вдохновения и несколько романтизированным примером того, как надлежит жить в гармонии с природой. Можно сказать, что среди китайцев возникло даже более романтическое увлечение Тибетом, чем у людей с Запада.

Одновременно можно наблюдать расцвет современной тибетской историографии, включая проекты по "устной истории" cельских сообществ, а также собирание пословиц и народных песен. Появилось множество биографических и мемуарных изданий, написанных тибетскими женщинами, что очевидно выходит за рамки традиционного консервативного тибетского мышления, ведь школьные учебники по тибетской истории, изданные в Дхармасале, заканчиваются Х веком.

Кстати, на меня были нападки за то, что свою монографию "Дракон в стране снегов" я посвятил жене, а не Далай-ламе. В настоящее время я работаю над проектом по истории бандитизма. Зачастую история Тибета напоминает историю дикого Запада: путешествующие по нагорью постоянно подвергались нападениям и грабежам. На этот счет существует множество устных и других источников, и я хочу рассмотреть проблему этих людей в духе Эрика Хобсбаума, считавшего бандитизм формой социального протеста.

- Что Вы можете сказать об эволюции тибетских монастырей, начиная с конца 80-х?

- Были введены новые ограничения на количество монашествующих, которым дозволено проживать в монастырях. Для того, чтобы стать монахом, нужно было получить официальное разрешение от властей округа, и только лицам от 18 лет и старше дозволялось уходить в монастыри. Но никто особенно не обращал внимания на эти ограничения. Сегодня всякий приезжающий в Тибет может увидеть множество мальчиков-монахов. Ведь власти в таком случае встанут перед дилеммой: если они начнут насильственным образом вводить эти ограничения, то тогда поднимется настоящая волна протеста. Поэтому, если монастыри не оказываются вовлеченными в политическую деятельность, власти попросту закрывают на это глаза. Отношения между властями КНР и монастырями ухудшились в 1995 году, когда китайские власти начали настаивать на избрании 10-го панчен-ламы по своему собственному выбору, невзирая на пожелания и соглашения с тибетскими буддистами. Это возымело продолжительный эффект.

Что касается количества монахов и монахинь в монастырях, то оно трудно поддается подсчету, поскольку статистика оперирует только количеством тех, кто официально проживает в монастырях. Таковых 120 тысяч на всех тибетских территориях. Но реальное количество, включающее тех, кто монашествует без разрешений, по моим подсчетам, достигает 180 тысяч. То обстоятельство, что количество монахов весьма велико, фиксирует изменения в экономике последнего времени. Ведь монастыри не получают субсидии от государства, они полностью зависят от подношений паломников и местных общин. С началом в 80-х гг.экономических реформ люди стали богаче и больше жервуют на монастыри. Экономический подъем способствовал и возрождению монастырей.

- Есть ли какие-либо социальные отличия у тех детей, которые посещают монастырские школы как альтернативу государственным школам?

- Это, прежде всего, дети из сельской местности. Очень мало городских семей отдает детей в монастыри. Тому есть две причины. Дело в том. что сельские семьи более многодетны, и родители всегда стараются одного-двух отдать в монастырь, а остальных оставить при себе. Городские же жители заводят, как правило, не более одного-двух детей. Во-вторых, в целом, сельские жители более консервативны в своих взглядах на традиционную тибетскую культуру.

Свободное монастырское образование стало также развиваться потому, что в процессе перехода к рынку в 80-х гг образование начало финансироваться по остаточному принципу. Финансирование образования было переведено на местный уровень и зависело от собранных средств. Кроме того, в Тибете многие крестьяне уже не могли отпускать детей в школу и оставляли их дома, поскольку приватизация сельского хозяйства имела своим следствием увеличение объема работ, и поэтому рабочие руки оказались нужнее, нежели образование детей. Посещение школ было обязательно в годы культурной революции и ранний "леворадикальный период", и в результате уровень грамотности повысился. А после 1980 года он вновь начал понижаться. В этих условиях монастыри действовали как альтернативные возможности образования. И это происходило не потому, что монастыри, в отличие от государственных школ, не взымали никаких поборов за образование. Родители осознавали, что деятельность монастырей была парализована в годы культурной революции и теперь они сами могут внести вклад в их возрождение, посылая сыновей или дочерей в мужские либо женские общины. Это рассматривалось не только как возможность получения образования, но и как вклад в воссоздание тибетской культуры.

- А если говорить о системе здравоохранения, представляют ли ей альтернативу монастыри?

- Как и везде в Китае, после перехода к рынку медицинское обслуживание в Тибете более не бесплатно. Во многих случаях оно очень дорого. В частности, мои родственники в Лхасе говорят, что необходимое лечение будет стоить им 15-20 тысяч долларов - это заработок обычной семьи за десять лет. В Лхасе имеются нормальные, современные лечебницы, однако стоимость лечения в них людей отпугивает. В монастырях же есть целители, подготовленные в традициях народной медицины, которые могут пользовать пациета за подношение - корзину яиц или баранью ногу. Это очень популярно, так как не требует денежной платы.

- Почему же в конце 80-х начались протесты?

- Непосредственной причиной стала растущая напряженность между коммунистической партией и религией. Власти ожидали, что реформы повысят потребительские возможности населения, однако очень часто люди отдавали образовавшиеся у них излишки денег на восстановление монастырей. Происходила поистине экспансия лам, во многих сельских районах людей в монастырь ходило больше, чем в школы. Власти были озабочены этим ростом, а также тем, что монастыри получали доходы, за которые они не отчитывались перед государством. В середине 80-х левые круги в компартии привели это в качестве примера того, что либеральная политика Ху неверна и власти должны ограничивать число монахов, а также установить контроль над монастырскими финансами. Все это сформировало оппозицию: именно монастыри и консервативно настроеннные граждане составили главную протестную группу в конце 80-х.

В это время люди активно обращаются к религии - тому, чего они были лишены во времена культурной революции и чему следовать появилась возможность. Это стало серьезным импульсом для борьбы за большую толерантность по отношению к религии. Но в то же время протесты стали и реакцией на происходящие в Тибете перемены. Тогда шли острые дебаты по поводу того, каким путем Тибет должен развиваться далее. Традиционалисты утверждали, что нужно идти проверенными временем путями с тем, чтобы сохранить Тибет , а молодые и образованные тибетцы полагали, что народ сможет выжить, если мы преодолеем закостенелые традиции и будем стремиться к модернизированной тибетской культуре, сформируем новую идентичность, создадим новые искусство и литературу. По их мнению, именно тибетский буддизм и его традиции помешали формированию такой тибетской идентичности, которая, по их мнению, лучше сопротивлялась бы завоеваниям и угнетению, и именно такая идентичность необходима сегодня для преодоления существующей ситуации. Эту внутреннюю критику прошлого Тибета или, точнее, самоанализ, предложенный молодыми интеллектуалами и писателями, консервативным крылом рассматривало как инспирированную Китаем атаку на буддизм. Эти две группы даже разделялись не по возрастному принципу - ведь и среди консерваторов было достаточно много молодых людей. Более консервативную часть составляли те, кто воспитывался и обучался в монастырях, а в прогрессистское крыло входили те, кто окончил университеты и колледжи. Эти люди вообще не участвовали в процессах. И сейчас многие светски образованные люди полагают, что протесты 80-х были не нужны, что реформы Ху Яобана вели Тибет в нужном направлении и демонстрации только нанесли ущерб их курсу.

www.indostan.ru/novosti/3_2792_0.html