![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
Слова,написанные Фридрихом Ницше более ста лет назад в одной из известнейших его книг «Сумерки кумиров, или Как философствуют молотом» (Фридрих Ницше. Санкт-Петербург, "Художественная литература", 1993, с.608-609), сегодня читаются как сбывшееся пророчество.
Вот, посмотрите.
«… Народы, имевшие мало-мальскую ценность, обретавшие ценность, никогда бы её не обрели, вздумай они завести у себя либеральные учреждения: великая опасность сделала их значительными, достойными уважения, та опасность, единственно благодаря которой мы узнаём, что у нас оказывается, есть спасительные средства – наша доблесть, наш щит и наш меч, наш дух; опасность поневоле делает сильным…
Первый принцип: надо иметь надобность быть сильным – иначе не будешь им никогда.
Наши общественные институты стали никуда не годными – тут у всех полное единодушие. Но дело-то вовсе не в институтах, дело-то в нас.
Мы утратили все инстинкты, от которых происходят общественные институты, а затем и сами институты, потому что мы уже для них не годны. Во все времена демократизм был формой упадка организующей силы.
Я уже писал, что современная демократия и демократические недомерки вроде «Германской империи» представляют собой форму упадка государственности.
Для общественных институтов необходимы воля, инстинкт, императив, причём враждебные либерализму до жестокости.
Это значит – необходимы воля к традиции, к авторитету, к ответственности на столетия вперёд, к солидарности всех звеньев в цепи поколений – бывших, сущих и будущих, in finitum (до бесконечности – лат.).
Когда такая воля есть, тогда появляется образование, подобное Римской империи или России, ныне единственной крепкой и прочной державы, которая умеет ждать и от которой можно много ждать.
Россия – антипод убогой европейской раздробленности и нервозности, возросшей до критического максимума при образовании «Германской империи».
На Западе всюду уже утрачены инстинкты, от которых происходят общественные институты, от которых рождается будущее, – похоже, ничего нет более противного нынешнему «духу современности».
Все живут сегодняшним днём, живут донельзя поспешно, донельзя безответственно… и называют такую жизнь «свободой»! А всё то, что, по существу, создаёт институты как таковые, презирают, ненавидят, отвергают: едва услыхав слово «авторитет», уже боятся какого-то порабощения.
Как же далеко зашёл декаданс инстинкта ценности у наших политиков и политических партий!
Они инстинктивно отдают предпочтение тому, что ведёт к распаду, приближает гибель…»
Звучит так, словно написано это о сегодняшнем дне. Впрочем, и сам философ, поэт и мыслитель, недопонятый многими и оболганный неоднажды, и сам предполагал, что размышления его помогут тем, кто придет на эту землю через десятки десятков лет.
Похоже, он не ошибся.