nandzed | Осознание. О стихах

http://vodennikov.livejournal.com/

Первый путь — это путь накаливания собственного эгоизма. Стихи о встречах, разлуках, одиночестве, обидах в любви, разочаровании (высшая точка в гениальных Маяковском и Цветаевой). Таких стихов (без этой гениальности, но часто даже с сиянием таланта) много в блогах. Как правило, в комментариях к ним пишут: “как это вы точно про меня сказали”.

И в этом нет ничего плохого. Это человеческое искусство. Искусство для людей (как муравей мог бы писать стихи для муравейника).

Такой вот естественный путь эгоистического существования, зачарованного своими душевными движениями, путь боли (в противном случае механизм “как это вы точно про меня сказали” — не действует), постоянный круговорот боли в природе. (Встретил, полюбил, боготворил, разлюбил, изменил, проклял.)

Одно и то же, одно и то же — без возможности выйти на свет и понять, что ты ходишь по кругу.

А есть еще один путь. И этот путь — когда ты все видишь как бы одновременно (в том числе и муравейник сверху): и себя, и того, кого любишь (или как тебе кажется), и то, что между вами течет.

Это путь осознанного существования. Осознанного существа. Которое в определенный момент, почувствовав, что уже просто наверчивает круги в любви, в жизни и в собственном самопонимании — находит выход.

Проблема в том, что, как правило, найти выход в одиночку нельзя.

Это должен быть мало-мальски коллективный выход (ну хотя бы в границах двух-трех человек).

Потому что думать, что человек что-то может сделать один, затворником, — это иллюзия.

Неслучайно поэтому при упоминании выше слова “муравейник” специально было оговорено, что в этом слове нет ничего оскорбительного. Мы действительно сложноорганизованное сообщество, вне которого ни один его член правильно развиваться не может.

И неслучайно этот текст начинается со слова “человечество”: оно меняется, и мы за него отвечаем.

Вот эти “вторые” стихи как раз об этом.

Об ответственности, о человечестве и о нас (не обо мне).

Потому что любовь — это не про то, “как я долго тебя ждал”, а про то, что ты находишься в короткой ослепительной точке бытия, смотришь на человека, которого ты любишь (или думаешь, что любишь), и осознаешь, что все одновременно.

Что одновременны и его смерть, и его грядущая измена, и ваш взаимный свет изнутри, и элементарная химия, и его детская травма, и твое предательство, и его детский затылок, и твоя нежность к нему (или ей) и твое равнодушие.

Знание об этом всем, сведенное в одну точку, — и есть стихотворение о любви.

Писать такие стихи трудно (хотя любые настоящие стихи писать трудно, даже если они для муравейника), потому что это требует другой степени понимания устройства мира и человека (ну хотя бы на момент писания, но в последнее время даже такой промежуточной меры уже недостаточно).

Человечество становится иным.