Миф о свободе масс. О. Павел Флоренский и политика

[nandzed]

"Свою единственную политическую работу Флоренский написал после ареста в 1933 году.... Она называется: «Предполагаемое государственное устройство в будущем». Рукопись пятьдесят восемь лет хранилась в архиве Управления ФСБ РФ по городу Москве и Московской области и не была известна широкой публике до 1991 года, когда ее передали внуку Флоренского, игумену Андронику (А.С. Трубачеву), и издали в журнале «Литературная учеба» (1991, № 3). Но и в девяностые годы она не снискала большой популярности. Политическая философия репрессированного священника оказалась вопреки ожиданиям далекой от консервативной ностальгии по православному царству. «Вновь обретенный» Флоренский разочаровал и представителей церкви и либералов.

Прежде всего, в своей работе Флоренский заявил, что политический режим, чтобы «не повиснуть в воздухе» должен основываться на адекватном понимании истории. А историческая реальность, по его мнению, такова: период «московско-петербургской Руси» закончился. Мир изменился. «Может быть, какими-нибудь искусственными мерами и можно было бы гальванизировать на какое-то время труп монархии: но он двигался бы не самостоятельно и вскоре окончательно развалился бы…» Свой политический идеал для России (и это подтверждают другие работы и высказывания мыслителя), Флоренский ни в коей мере не мыслил как реставрацию дореволюционного строя. Церковь в своем прежнем состоянии тоже его не вполне устраивала: «Православная Церковь в своем современном <виде> существовать не может и неминуемо <разложится> окончательно», – говорит Флоренский, констатируя «разруху церковной жизни» и «безжизненность религии».

С другой стороны, отец Павел выступил с ожесточенной критикой демократических институтов, прежде всего представительства. «Ни одно правительство, если оно не желает краха, фактически не опирается на решение большинства в вопросах важнейших и вносит свои коррективы; а это значит, что по существу оно не признает представительства, но пользуется им, как средством для прикрытия своих действий».

Но даже не это плохо в представительстве. Хуже всего, по Флоренскому, что «миф о свободе масс» в государственном правлении отвлекает граждан от полезной деятельности и вовлекает в «политиканство». В политике оказывается колоссальное количество людей, ничего в ней не смыслящих. «Политика есть специальность, столь же недоступная массам, как медицина или математика, и потому столь же опасная в руках невежд, как яд или взрывчатое вещество. Отсюда, – говорит Флоренский, – следует соответствующий вывод о представительстве: как демократический принцип оно вредно, и не давая удовлетворения никому, в частности, вместе с тем ослабляет и целое».

В основу государственного строя, по мнению Флоренского, должна быть положена система, где политика полностью отчуждена от общества, она централизована и ведет к единоначалию во всем том, что должно быть единым. То есть в делах государственного управления. С другой стороны, все, что может быть многообразным, что своим многообразием обогащает государство, – национальные культуры, производственные функции регионов – должно быть децентрализованным и демократичным.

За этим замечанием о единстве и многообразии проглядывает общественный идеал «цветущей сложности» К.Н. Леонтьева, антитеза идеологиям либерализма и эгалитаризма, которые, по его мнению, ведут к единообразию, «упрощению», к гибели, в конце концов, любого культурно-исторического организма.

Государство должно быть экономически изолировано от внешнего мира, а его границы – закрыты для любого вторжения «ядовитой культуры распадающихся капиталистических государств». Оно должно быть строго иерархично и управляться одним лицом. Но не каким-нибудь «первым среди равных». Для верховного правления нужен человек, обладающий «гениальной волей». «Никакие парламенты, учредительные собрания, совещания и прочая многоголосица не смогут вывести человечество из тупиков и болот… Требуется лицо, обладающее интуицией будущей культуры, лицо пророческого склада. Это лицо на основании своей интуиции, пусть даже смутной, должно ковать общество. Ему нет необходимости быть ни гениально умным, ни нравственно возвышаться надо всеми, но необходимой должна быть гениальная воля, – воля, которая стихийно, может быть, даже не понимая всего, что она делает, стремится к цели, еще не обозначившейся в истории».

Не погрешив против истины, можно сказать, что построения Флоренского во многом созвучны с политической практикой современного ему большевистского правительства. Однако достаточно очевидны и отличия.

Прежде всего, Флоренский принципиально иначе понимает политическое участие граждан в жизни общества. По его мнению, население России должно быть максимально дистанцированно от политики. «В отношении политических вопросов население страны должно ясно осознавать свою некомпетентность и опасность затрагивать основы <социальной> жизни, механизм которых им неведом».

Политическая же система молодого Советского государства предполагала активное политическое участие народа посредством массовых организаций пролетариата и крестьянства: профсоюзов, советов, наконец, – партии.

В основе внутренней политики государства, считает Флоренский, должен лежать принципиальный запрет каких бы то ни было партий и организаций политического характера. «Оппозиционные партии тормозят деятельность государства, партии же изъявляющие <особо> нарочитую преданность, не только излишни, но и разлагают государственный строй, подменяя <собою> целое государства, суживая его в размерах и, в конечном счете, становясь янычарами, играющими <верховной> государственной властью».

Идеальный правитель, по мнению Флоренского, принимает решения, не ссылаясь на мнение большинства, не «прикрывается» партией и не «говорит от имени народа». В каждом акте властвования правитель берет ответственность на себя. Таким образом, в «предполагаемом государственном устройстве будущего» власть не тотальна, она персонифицирована.

Но с другой стороны, отдавая всю полноту власти государству, общество, по мысли Флоренского, вправе требовать от него полного невмешательства в его частную жизнь. Здесь мы видим продолжение старой славянофильской интуиции, наиболее полно выраженной в работе К.С. Аксакова: «О внутреннем состоянии России». В этом тексте Аксаков аргументировал необходимость строгого разделения функций и обязанностей «Земли» и «Государства», предлагал своеобразный общественный договор, по условиям которого народ не вмешивается в дела управления государством, правители же не посягают на дела народные, на его «нравственную жизнь» и жизнь хозяйственную.

http://www.chaskor.ru/article/vzglyad_na_obshchestvo_glazami_boga_ili_printsip_obratnoj_perspektivy_v_politike_26929