Здесь история о слепых и слоне и есть сама по себе тот самый слон

[nandzed]

Сам Идрис Шах писал, что суфийские обучающие истории являются произведениями объективного искусства и с их помощью передается (точнее, может передаваться при наличии правильного места, времени и подготовленного человека) Высшее Знание. Мы не можем воспринять это Высшее Знание, потому что не подготовлены к нему. Более того, мы не знаем что это такое и даже часто не подозреваем о его наличии. Такой подготовке может помочь, если не только ознакомиться с историями, но изучать их и сродниться с ними. В свете этого, рассмотрение историй как аллегорий (когда это применимо), хотя и является «низшим» уровнем понимания, но все же может быть полезным методом. Сюда же можно отнести истолкование историй применительно к состояниям ума.

Проблема, указывает Шах, состоит в том, что если человек «понял» (как он считает) историю, то он понял ее только на том уровне, на котором он в данный момент находится. (Который, естественно, может быть совсем не таким высоким). Говоря точнее, он понимает историю на уровне своей обусловленности. Если человек посчитает, что «вот это и есть смысл», он как бы внутри себя ставит точку на проблеме и тем самым может отрезать шанс дальнейшего, более глубокого воздействия истории на свое «внутреннее существо». Вот, кстати, еще один пример истолкования знаменитой истории «Слепые и слон» или «Слон в темноте» Санаи и Руми - наши различные части или наши «я», ощупывающие более высокий, необычный и непонятный [обучающий] материал при нашей слепоте или в темноте нашего «сознания»...

При неоднократном прочтении обучающих историй они не просто запоминаются, но как бы «просачиваются» внутрь. Результат их воздействия может проявиться спустя длительное время и совсем не таким образом, который мы ассоциируем с «пониманием». Например, проявление может быть некой нестандартной реакцией в нужной (время, место, люди) ситуации. Истории несут учение и в таком виде, что мы можем учиться,  перенимая и усваивая опыт непосредственно, без участия нашего механического разума. Если позволять нашему низшему, логическому разуму разбираться с обучающими истории привычным для него образом и результат этого и считать «пониманием», то мы можем оказаться в положении мальчика, разделившего муху на составные части и после этого удивляющегося, а где же сама муха.

За  горами был расположен большой город. Все его  жители  были слепыми.
Однажды какой-то  чужеземный король  со своим войском расположился  лагерем
неподалеку  от города в пустыне.  В королевском  войске был огромный  боевой
слон,  прославивший  себя во  многих  битвах. Одним своим  видом он повергал
врагов в трепет.
     Всем жителям города не  терпелось узнать, что же  это  такое - слон, и
несколько  слепцов  поспешили  к  королевскому  стану,  чтобы  выполнить эту
задачу.
     Не имея  никакого  понятия о  том, какими бывают слоны,  они  принялись
ощупывать слона со всех сторон.
     Каждый из них, ощупав  какую-нибудь  его часть, решил, что теперь знает
все об этом существе.
     Когда они вернулись,  их окружила толпа нетерпеливых горожан. Пребывая
в глубоком заблуждении, слепцы страстно желали узнать правду от тех, кто сам
заблуждался.
     Люди  наперебой  расспрашивали  слепых экспертов,  какой формы слон,  и
выслушивали их объяснения.
     Человек,  трогавший  ухо  слона, сказал:  "Слон  - это нечто  большое,
широкое и шершавое, как ковер".
     Но  тот,  кто  ощупал хобот, сказал:  "У  меня  есть  о нем  подлинные
сведения. Он похож на прямую пустотелую трубу, страшную и разрушительную".
     "Слон могуч и  крепок, как колонна", -- возразил другой, ощупавший ногу
и ступню слона.
     Каждый  из  них  ощупал  только одну  из  многих частей  слона.  Каждый
воспринял его ошибочно. Они не могли умом  охватить всего:  знание не бывает
спутником слепцов. Все они что-то додумали  о нем, но были одинаково далеки
от  истины. Созданное умом не ведает о божественном. Нельзя проложить пути в
этой науке с помощью обычного интеллекта.


     Эта история приводится в переложении Руми - "Слон в темной комнате" и
взята из  его книги  "Месневи". Учитель Руми, Хаким  Санаи, приводит эту  же
сказку   в   более  раннем  варианте  в   первой   книге  своего  суфийского
классического произведения "Окруженный стеной сад истины".
     У  обоих  авторов история  обращается  к  одному  и  тому же аргументу,
который, в  соответствии с  традицией,  использовался суфийскими  обучающими
мастерами на протяжении многих веков.