![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
nandzedОригинал взят у 
kata_rasen в Гаядхара и Дрогми-лоцзава (окончание)
У царя Таши Цекпа Пала было трое сыновей: Пал Де, О Де и Кьи Де. Они были известны как «Три Де из Ме» или, иначе, как трое божественных и почитаемых братьев из Лхаце. Когда они размышляли над тем, кто мог бы занять пустующее место придворного жреца, то услышали, что Лотон Дордже Вангчук, духовный отец, и Джецун Шераб Сенге, духовный сын, занимаются укреплением учения в Шалу Гьенгонге. Они отправили туда письмо, в котором сообщали, что нуждаются в придворном жреце. Лотон и Джецун ответили им: «Превосходно! Мы пошлём вам то, о чём вы просите, так как это послужит на благо нашему учению».
Они с радостью отправили в Лхаце Гья Шакья Шону, Се Еше Цондру и Ньянга Дордже Гьялцена, а с ними – в качестве помощников – пять полностью посвящённых монахов, пять новичков и двух мирян. Эти люди поселились в храме Дромпа Гьянг, многих посвятили в монахи и впоследствии устроили большой монастырь.
В то время в местности под названием Мангкхар Чуде родился Дрогми, великий мастер. Его называли Дрогми, то есть «человек из Дрогов», поскольку он был сыном рода Дрог, относящегося к клану Джеу. В монашестве же он получил имя Шакья Еше, которое был составлено из имён его настоятеля и наставника.
В то время как Дрогми предавался слушанию и размышлению, покровители и служители учения совместно решили: «Нам не осталось теперь ничего, кроме изучения и толкования монашеской Винаи. Без полного учения мы беспомощны. Хорошо бы нам послать в Индию несколько способных и сведущих монахов, чтобы они поучились там Дхарме!»
Настоятель и двое наставников собрали всю сангху. Троица собственными руками поднесла ей яств и напитков, одарила невообразимыми дарами, вознесла почести. Затем последовал рассказ о состоявшейся дискуссии, и был задан вопрос: «Кто возьмётся из вас отправиться в такое путешествие?»
Никто не решился, кроме трёх: Дрогми Шакья Еше, Ленга Шакья Цондру и Така Еше Шону. Настоятель, наставники и покровители очень обрадовались их согласию и всевозможными образами стали их восхвалять. Что касается путешествия, то они сказали им: «Изучите Винаю, потому что она корень учения. Изучите Парамитаяну, потому что она его сердце. И изучите Ваджраяну, потому что она – его сущность. После этого возвращайтесь!» Покровители также пообещали по возвращении щедро наградить трёх и оказывать им всяческую поддержку.
Но настоятелем Гья Шакья Шону, видимо, овладели страсти, и отдав предпочтение Ленгу, он в тайне передал ему десять унций золота, сотню мускусных мешочков и соли, сколько унесёт осёл, а затем спешно отправил в путь. После этого он сказал всем, что находится в ретрите, и строго не велел себя беспокоить.
Предполагалось, что провизию и прочее все трое будут использовать сообща и путешествовать будут также вместе. Но поскольку настоятель послал Ленга вперёд, то Так и Дрогми остались без поддержки. Преисполнившись решимости, Се Еше Цондру собрал покровителей – трёх божественных и почитаемых братьев, а также всех прочих – и поведал им о случившемся. Когда он попросил их о пожертвованиях, все они отреагировали на это с большим воодушевлением, многие пообещали, что принесут столько-то и столько-то, и в течение двух месяцев необходимая сумма была собрана. За это время великий мастер Дрогми выполнил ретрит и научился разговорному языку у странствующего индийского нищего, который выдавал себя за пандиту. Он овладел языком в достаточной степени, чтобы на первое время им не потребовался переводчик.
Потом Дрогми и Так объединили сделанные им бесчисленные подношения, упаковали в дорогу более сотни унций золота, тысячу мускусных мешочков и также другие вещи, такие как ячьи хвосты, и в сопровождении того нищего странника и ещё двух людей отправились в путь. Поскольку по благоприятной земле Мангьюл все переводчики путешествуют беспрепятственно, то они пошли там. Вода в этой местности была очень приятной, и они пробыли там около двух месяцев.
В Мангьюле они также догнали Ленга, так что в Непал вступили все вместе. Там они встретили старшего из четырёх братьев Пхантхингпа, по происхождению непальцев, известного как Неварец Джа Хум, или Шантабхадра. У него они слушали грамматику, эпистемологию и прочее, а также получили много учений по тайной мантре. Великий мастер Дрогми довольно хорошо понимал учения, даваемые на санскрите.
По прошествии времени путешественники сказали Шантабхадре: «Мы думаем отправиться в Индию. Скажи, кто там самый сведущий из пандит?» Тот ответил: «Раз так, то для создания благоприятных условий сперва вам следует сделать подношения у ступы Махабодхи в Ваджрасане. Затем идите к тому пандите из числа шести хранителей врат Викрамашилы, который охраняет восточный вход. Его зовут Шантипа, и я сам у него учился. В эту Кали-югу он второй, кто обладает всеведением, так что вам следует опереться на него».
Шантабхадра был так добр, что даже дал им в провожатые своего младшего брата, Неварца Адепу, и они двинулись в Ваджрасану. Прибыв туда, они выполнили простирания и подношения, вознесли молитвы, и все знаки были очень благоприятными.
Далее Дрогми отправился в Викрамашилу. О шести хранителях врат Викрамашилы следует сказать следующее: восточными вратами заведовал Шантипа, которого Дрогми в основном спрашивал о грамматике и эпистемологии; южными – сведущий и реализованный мастер Вагишваракирти, получивший прямое благословение от почитаемой богини Тары; западными – Праджнякара, которого Дрогми в основном спрашивал о воззрениях небуддистов; северными – Наропа, которого он в основном спрашивал о Ваджраяне. Что касается двух центральных столпов, то так в Викрамашиле называли Ратнаваджру и Джнянашри; но эти учителя не были более сведущими, чем уже перечисленные.
Хранителя врат Шантипу называли вторым всеведущим, и вот почему: этот сведущий мастер родился в западной стране Уддияне и некоторое время жил там, но затем избранное им божество явилось ему и сказало: «Иди в Магадху, никого не спрашивая. От этого буддийскому учению настанет большая польза».
Согласно этому приказанию, Шантипа собрал большое количество текстов, нагрузил ими двух слонов, а затем с небольшим количеством спутников вышел в сторону Магадхи. Старейшине сангхи этой страны той же ночью приснился сон, в котором кто-то говорил ему: «Буддийское учение ушло в Магадху».
Сангха была немедленно собрана, монахи отправились на розыски во всех направлениях, и в конце концов они обнаружили учителя Шантипу, удаляющегося вместе со своими учениками. Как ни пытались они его остановить, им это не удалось. В итоге Шантипа поселился в Викрамашиле, где и осуществлял потом надлежащие деяния во благо учения. Так объяснял мне учитель.
Опираясь преимущественно на этого великого и сведущего мастера, Дрогми изучил все области знания. Также он создал связь в Дхарме и с остальными хранителями врат. В течение восьми лет Дрогми оставался в Викрамашиле и учился там, а затем решил, что настало время возвращаться в Тибет.
После этого он отправился на юг, в Девикоту, где был очень известный храм с изображением Кхасарпани Локешвары, которому он желал поклониться. Это изображение замечательно тем, что если человек встанет перед ним в позу «приросшего к земле», то есть преклонит колени и соединит ладони у себя над макушкой, а затем будет семь дней молиться, не помышляя о пище, питье и прочем, то Кхасарпана даст ему пророчество о желаемой цели. Великий мастер Дрогми так и сделал, и Кхасарпана сказал ему: «Ты будешь благословлён на дороге сиддхой, держащим линию Владыки Йогинов. В тибетской земле тебя посетит мастер, обладающий полными наставлениями Владыки Йогинов, и он принесёт устные наставления к твоей собственной двери. Практикуй эти наставления, и ты не пожелаешь никаких других учителей и никаких других наставлений».
Позже, когда Дрогми пробирался по тем густым джунглям на юге Индии, которые носят название рощи Кува, он услышал характерный звук монашеского посоха. Подумав: «Где-то здесь должна быть деревня,» – он огляделся вокруг и увидел статного монаха в трёх надлежащих одеждах и с патрой, который своим монашеским посохом стучал по стволу дерева. Из кроны дерева затем высунулась примерно до плеча женская рука с золотыми браслетами, которая стала вливать тому монаху нектар в его патру.
Дрогми был поражён. Его ум сам собой наполнился верой. Он решил, что это тот самый сиддха, о котором ему говорил Авалокитешвара, стал простираться перед ним и обходить его по кругу. Потом он поставил ногу того монаха к себе на голову и попросил принять его в ученики. Монах согласился и дал ему нектара из своей патры. Отведав этого нектара, обладавшего сотней вкусов одновременно, Дрогми тут же породил медитативное сосредоточение в потоке своего ума. А когда монах собрался уходить, Дрогми заметил такие знаки достижения, как то, что листья деревьев самопроизвольно соединялись и подносили ему росу, чтобы он мог освежить лицо.
«Я не могу наставить тебя, пока ты не получил от меня посвящения», – сказал монах.
«Но я получал посвящение у Неварца Джа Хума и у Шантипы», – заметил Дрогми.
«Для моей Дхармы тебе нужно иметь моё посвящение», – ответил тот. И в деревне на краю рощи Кува он в течение трёх ночей даровал ему посвящение Хеваджры. Также он дал Дрогми тантру и различные наставления.
Когда Дрогми попросил монаха о дальнейших учениях, тот ответил: «Меня снабжают провизией великие, средние и низшие нечеловеческие существа, так что я не нуждаюсь в золоте. Но в Ваджраяне очень важно создать благоприятную связь. Поэтому, если ты хочешь получить устные наставления, тебе следует сейчас же отправиться в свою страну, собрать там золота и вернуться с ним!»
«Учитель, где я найду тебя?» – спросил его Дрогми.
«Я собирался идти к славным горам Шрипарваты, – ответил он. – Но царь Чанака три года упрашивал меня быть его гостем, так что я отправлюсь к нему и пробуду у него семь лет. И ты приходи ко мне туда».
Этот монах был махасиддхой Праджненадраручи, то есть Красавцем с Прекрасной Мудростью, учеником наставника Дурджаячандры. Он был известен под тайным именем Вираваджра. Так объяснял мне учитель.
Когда Дрогми и его спутники собирались уже возвращаться в Тибет, Так-лоцзава сказал: «Я останусь в Ваджрасане, чтобы обходить ступу». Но Дрогми и Ленг стали уговаривать его идти с ними, и в конце концов он согласился.
Итак, они втроём вернулись в Дромпа Лхаце. Настоятель, учителя, монахи и покровители встретили их невообразимыми почестями и тут же устроили приём в их честь. Великий мастер Дрогми, пока был в Индии, стал совершенно сведущим учителем, и Ленг стал сведущим, хотя и не в такой степени. Что же касается Така-лоцзавы, то он ничему не научился, кроме как читать Сутру Сердца на языке индийцев. Когда его спросили: «Почему Дрогми знает так много, а ты только это?» – то он, как говорят, ответил: «Дрогми ушёл куда-то со своей капалой, а я, чувствуя приверженность к ступе Махабодхи в Ваджрасане, всё время оставался при ней и совершал вокруг неё обхождения».
Тем не менее, благодаря своей чистой нравственности и силой полученных от ступы благословений, Так-лоцзава смог основать большой монастырь, известный теперь под названием Такде.
А Ленг сказал: «В этом Тибете все тупы, как коровы, и не понимают разницы между сведущим и невеждой. Поэтому я возвращаюсь в Индию».
Он вернулся в Индию и действительно стал очень сведущ, но никаких особенно великих деяний, судя по всему, так и не совершил. Так объяснял мне учитель.
Великому мастеру Дрогми теперь не было равных; даже настоятель и другие учителя вошли в Ваджраяну по его доброте. Трое божественных и почитаемых братьев также приняли его как своего Гуру. Царь Пал Де поднёс ему свою дочь, Лхачик Дзеден Очак, в качестве опоры для реализации вместерожденной изначальной мудрости, а её брата Лхацуна Кали – как прислужника. И некоторое время Дрогми жил в горах Лхаце, занимаясь там практикой, трудом на благо других и прочим.
Потом Дрогми объявил: «Я собираюсь снова отправиться в путешествие, чтобы попросить наставлений у махасиддхи Вираваджры. Поднесите мне золота и прочего, а я поделюсь с вами его наставлениями».
Все с радостью стали подносить ему золото, так что его набралось очень много. Взяв это золото с собой, Дрогми и Лхачик вместе отправились в Индию. Во дворце царя Чанаки они встретились с мастером Вираваджрой. Дрогми поднёс ему золото, мускус и прочие замечательные вещи, а также и саму Лхачик. С опорой на неё Дрогми затем получил развёрнутое посвящение Хеваджры. Также Вираваджра посвятил Дрогми в тринадцать мандал несравненных йога-тантр и дал ему соответствующие устные наставления. Он дал ему все глубокие наставления, восходящие к Домби Херуке, одарил приводящими к созреванию посвящениями, освобождающим руководством, объяснениями, введениями в чистую мудрость и приблизительно полусотней практик, разрешений на ритуалы и прочего к восьмидесяти великим тантрам – в первую очередь, Трилогии – и ста шестидесяти малым, таким как Рали; также он передал ему множество тайных наставлений. Дрогми и Лхачик оставались с ним в течение четырёх лет, а затем решили, что пора возвращаться в Тибет. Мастер Вираваджра сказал им: «Прошло много времени. Теперь вы должны в течение трёх месяцев предаваться приятным занятиям, а после этого – для поднятия вашего духа – вам нужно будет пойти и быть свидетелями зрелищ». Три зрелища увидели Дрогми и Лхачик перед обратной дорогой.
Зрелище первое
Раз они увидели большую толпу: люди собрались и стояли вместе, а затем внезапно, наполненные ужасом, стали разбегаться врассыпную. Когда Дрогми и Лхачик спрашивали, что стряслось, люди с выражением отчаяния отвечали им: «Царь Чанака покорил множество царств и стал очень знаменит. Так что теперь бесчисленные армии пятнадцати царей, таких как западный царь Бходжантахара, движутся сюда и находятся уже в пяти днях пути. Таково последствие великих лживости, лукавства и вероломности нашего царя. Теперь мы все непременно погибнем, и этот город станет безжизненным!»
Когда Дрогми и Лхачик рассказали Вираваджре об армиях пятнадцати царей, он ответил им: «Царь Чанака привержен Трём Драгоценностям и имеет веру в них, так что у него много заслуг. Ничего дурного не случится».
Однако все остальные (исключая тех немногих, кто обладал даром предвидения) были уверены, что будут разбиты, и говорили об этом так единодушно, что даже царь пал духом.
Когда началась битва, Чанака вступил в неё, восседая в павильоне, устроенном на спине у огромного слона. В середине этого павильона было множество символов Трёх Драгоценностей, перед которыми были разложены многочисленные подношения. Десять монахов и десять браминов почитали Три Драгоценности этими подношениями. Перед ними на троне восседал царь, по бокам окружённый людьми из своей свиты, такими как придворный подносильщик тюрбана и придворный подтиральщик носа. А на макушке у того слона стоял великий силач с огромной булавой, отлитой сразу из двадцати партий магадхийской бронзы. Также много людей было размещено на шее слона: помимо прочих, там находились десять силачей, которые должны были сбрасывать железные крюки, и над ними – десять командиров.
Вокруг этого огромного слона стояло ещё двадцать пять боевых слонов, а вокруг тех – пятьдесят обычных. И на каждом из этих слонов было по пядесят воинов. Вокруг слонов были расставлены колесницы, вокруг тех – кавалерия, вокруг кавалерии – пехота, и все эти роды войск были очень многочисленны. С такой армией вступил в битву царь Чанака.
И далее, поскольку в обычае было, чтобы сперва бились два царя, а остальные, пока не будет решён исход этой схватки, не бились, Чанака сошёлся со свирепым царём, противостоящим ему, и стал с ним биться, но даже когда прошло полдня, всё ещё непонятно было, кто из царей сможет одержать верх. Но когда слон царя Чанаки был уже полностью истощён и почти падал, Чанака трижды громко возгласил имя махасиддхи Вираваджры, а затем сказал силачу: «Пришло время тебе призвать всю свою силу. Если ты сможешь победить в этой схватке, я отдам тебе в жёны свою дочь от старшей жены и впридачу все новоприобретённые земли».
И тогда силач обрушил свою бронзовую булаву прямо в середину лба вражеского слона, на котором сидел другой царь, и убил его. В тот же момент все пятнадцать царей признали своё поражение, Чанаку объявили победителем, и все малые царства перешли к нему в подчинение. Однако Чанака почувствовал, что устал от сансары, и как только армии разошлись, он передал трон своему старшему сыну, а сам, взяв с собой сотню и полсотни человек свиты, пять королев, семь министров и по слуге для каждого из своих спутников, взошёл на корабль с провизией на пятьдесят лет и уплыл на нём, сказав, что собирается поселиться на острове посреди океана, чтобы там практиковать устные наставления, полученные от Вираваджры.
Зрелище второе
Позже Дрогми и Лхачик увидели маленькую девочку лет восьми – нагую, отбросившую стыд. Она называла себя дакини изначальной мудрости, делала и говорила, что думала, танцевала в воздухе и в танце оставляла на земле отпечатки ног.
Зрелище третье
После этого Дрогми и Лхачик увидели безумного слона, выбежавшего из джунглей. Он раскидывал деревья и убивал живых существ, хватая их своим хоботом и с силой бросая прочь. Казалось, что в своей ярости он разрушит все окрестные деревни; однако вместо этого он взял хоботом ту восьмилетнюю девочку, обошёл вместе с ней деревню и посадил её на вершину ступы. Благословение девочки излечило его от безумия, и он вернулся обратно в чащу. Что касается девочки, то она исчезла, как радуга в небе.
На прощание Вираваджра дал Дрогми учения Пути и Плода, правда без коренного текста. Потом Дрогми и Лхачик вернулись в Тибет, и Дрогми основал монастырь в Мугулунге. И хотя большую часть времени он проводил в горах Лхаце, но первая его встреча с владыкой Гаядхарой произошла так, как описано выше. Позже Дрогми позвал Гаядхару в Лхатце, и они перешли туда по перевалу Герпху. Но когда Дрогми попросил Гаядхару об Учении, тот ответил: «Для этого требуется особое место».
Отправившись бродить по окрестностям, они услышали звук воды, напоминающий мычание коровы. Гаядхара сказал: «Пойдём исследуем этот звук. Я буду учить тебя Дхарме там, где он растворится в земле».
Они пошли на звук и обнаружили, что его издавала речка Мангхар. Следуя вдоль её русла, они пришли в Мугулунг, где поток воды скрылся под землёй. «Слово мукта на санскрите означает освобождение», – сказал Гаядхара. И они остановились там.
Гаядхара согласился пробыть в Тибете пять лет и полностью передать Драгоценное Учение. Дрогми, со своей стороны, обязался поднести ему пятьсот унций золота. Но однажды, давая Дрогми устные наставления, Гаядхара сказал: «Три года прошло, и теперь я должен уйти». Когда же Дрогми напомнил ему о его прошлом обещании, он ответил: «Если бы учения не были окончены, я бы остался. Но что мне тут делать, когда я передал тебе всё? Если хочешь, можешь также поднести мне меньше, чем обещал».
«Если я поднесу меньше, чем обещал, это повредит благоприятной связи между нами, – подумал Дрогми. – Так что я всё равно поднесу столько, сколько было договорено».
Поскольку достаточного количества золота у самого Дрогми не набралось, он послал письмо Сурпоче, своему стародавнему ученику, который был очень богат и пользовался к тому моменту большой известностью в Нижнем Цанге. В этом письме говорилось: «Я дам тебе Дхарму. Дай мне золота!»
Когда письмо прибыло, Сурпоче находился в ретрите по практике Янгдаг-херуки в Сампа Вадонге, что в Шанге, куда его пригласил Сурчунг. В течение нескольких дней письмо лежало нераспечатанным, и никто не приносил его Сурпоче. Затем, во время одного из перерывов, Сурпоче всё-таки получил это письмо и смог его прочитать. Хотя все решили, что это препятствие в практике, и следует в любом случае остаться и завершить ретрит, Сурпоче сказал: «Я практикую из-за того, что стремлюсь к достижению. А корнем достижения является Дхарма. Владыка Дрогми и вообще обладает великими наставлениями, а сейчас у него вдобавок находится пандита Гаядхара, у которого он, как говорят, получил много учений. Я уверен, что теперь у него есть весьма глубокие наставления для меня, так что это не препятствие, а наоборот – достижение!» И Сурпоче радостно оставил Сурчунгпу руководить выполнением практик на всю оставшуюся часть ретрита, а сам отправился в Сампа Вадонг подчинять нага. Когда наг в конце концов был подчинён, он сказал: «Бери себе золота, сколько хочешь, пока не появятся куски, имеющие сходство с живыми существами».
Одни говорят, что золото это находилось там же, в Сампа Вадонге; другие – что оно было из океана. Как бы то ни было, Сурпоче получил весьма много золота от нага и ещё от себя добавил сто унций золота и много других подношений, после чего пошёл в Мугулунг и там передал всё это Дрогми. Дрогми был очень обрадован и даровал Сурпоче ряд наставлений, в числе которых были Метод Достижения Сарорухи и Непостижимое. Обретя эти наставления, Сурпоче сказал: «О, как богат стал поток ума этого старика, когда великий мастер дал ему устные наставления!»
Когда осенью вырос терновник, Сурпоче носил его ветви великому мастеру Дрогми в собственной накидке. И все восклицали: «Не делай так! Ты порвёшь свою накидку этими колючками!» Но Сурпоче лишь отвечал: «Если Сурпоче цел, то и накидка будет цела», – и продолжал трудиться. Также он выказывал свою приверженность и многими другими способами.
Собранные теперь пятьсот унций золота Дрогми высыпал в большую миску перед мастером Гаядхарой и также сделал ему богатые подношения, какие трудно и вообразить: тысячу мускусных мешочков, двести прекрасных белых ячьих хвостов по четыре с лишним локтя в длину, сотню чёрных хвостов, одежды, шелка и прочее. Увидев перед собой такую огромную кучу золота, Гаядхара сперва даже не поверил, что оно настоящее. Взяв это золото, он пошёл на рынок в Мангхар Дрилчен и там спросил у людей: «Что это?» Но все единодушно сказали ему, что это золото, притом наивысшей пробы, которую можно встретить.
Гаядхара был удовлетворён, вернулся к Дрогми и спросил его: «Чего ты теперь хочешь?»
«Если у тебя ещё остались какие-то наставления по Драгоценному Учению, – ответил Дрогми, – дай их мне!»
«Больше у меня ничего нет, – сказал Гаядхара. – И хотя ты не из тех людей, кому требуются такие вещи, однако таков мой обычай». С этими словами он повесил себе на спину тханку с изображением Панджаранатхи, надел на шею чётки, поставил на голову торму и поклялся, что больше никаких наставлений у него нет. После этого он сказал: «Итак, чего ты хочешь теперь?» Дрогми снова и снова повторял, что ему ничего не нужно, но Гаядхара не желал его и слушать.
Некоторые говорят, что в конце концов великий мастер Дрогми подумал: «А не примет ли он такой просьбы?» – и попросил Гаяхару не давать никому другому тех наставлений, которые тот дал ему. И Гаядхара будто бы очень обрадовался, сочтя это признаком того, что Дрогми понял глубочайшие ключевые моменты его наставлений и смог оценить их по достоинству, так что согласился с таким его пожеланием.
Однако другие говорят, что когда Дрогми произнёс эти слова, Гаядхара ответил ему: «Не вполне понимаю, чего ты хочешь добиться таким образом. Эти твои слова насчёт того, чтобы не давать другим, и прочего несколько повредили благоприятной связи между нами, поэтому, хотя твоя линия в Дхарме будет процветать, но твои потомки по крови принесут мало пользы». Так что, видимо, Гаядхара сделал Дрогми такое же предсказание, как Наропа Марпе. Так объяснял мне учитель.
Кроме того, в завершение передачи учений Пути и Плода владыка Гаядхара также даровал ряд пророчеств и растолковал значение того сна, который в самом начале приснился великому мастеру Дрогми. Объяснение было таким: трёхэтажный дом – это три мира сансары. Чёрный человек, пришедший с юга, – Владыка Йогинов. Белый лев, извергнутый из его рта, был белым, как раковина, потому что символизировал Гаядхару в его белых одеждах – проявление сострадания Владыки Йогинов. А форму льва он имел в знак того, что Гаядхара – лев речи, против которого никто не может устоять. Золотая ваджра, извергнутая львом, означала Драгоценное Учение – сущность учений Ваджраяны. Вышедший из неё золотой сосуд, полный влаги, означал сохранность четырёх качеств изустной линии – непересохший поток воды посвящения и прочее. Растворение этого сосуда в макушке Дрогми означало, что ему будут переданы устные наставления, обладающие этими четырьмя качествами. Три шара света, вышедшие из его тела и осветившие весь дом, означали три вида учеников – в полноте получивших писания, в полноте получивших наставления и достигших реализации – которые вместе со своими собственными учениками устранят тьму в трёх мирах. Таяние всего в свет и растворение этого света в великом мастере означало, что его ум и умы его учеников сольются воедино. А когда сам мастер растворился в своих ступнях, а ступни растворились в небе, то это значило, что он будет иметь двух сыновей; однако они уйдут, никого не оставив после себя, и родовая линия на них прервётся.
Пандита Гаядхара довольный вернулся в Индию. Великий мастер Дрогми также был полностью удовлетворён теми наставлениями, которые получил у Гаядхары. В соответствии с пророчеством Кхасарпаны, он больше не желал других мастеров и других наставлений.
Однажды, когда Дрогми жил в Мугулунге, попеременно практикуя и принося пользу другим, он увидел летящего по небу Вираваджру. Когда тот опустился на землю, Дрогми спросил его: «Зачем ты прибыл сюда?» «Хотел посмотреть на страну заснеженных гор и прояснить кое-какие твои сомнения, сын», – ответил Вираваджра. После этого он месяц пробыл у Дрогми, составил метод достижения под названием Пылающая Драгоценность, а потом как-то утром сказал: «В западной стране Уддияне дакини сейчас на торжественном пиршестве поедают плоть человека, семь раз рождавшегося брамином. Так что мне пора». Дрогми хотел было поднести ему золота, но Вираваджра сказал: «Мне это не нужно», – и, оседлав солнечный луч, стремительно улетел прочь.
В другой раз к Дрогми прилетел по небу пандита, которого он не знал. «Кто ты?» – спросил его Дрогми. «Меня называют повелителем Майтрипой, – ответил тот. – Я прибыл со славных гор Шрипарваты, чтобы дать тебе кое-какие наставления. Держи их в тайне и никому не рассказывай!»
Майтрипа передал Дрогми множество глубоких наставлений и, в частности, посвящение Ваджрайогини. Хотя все свои занятия они хранили в секрете, но этот секрет со временем просочился, люди стали потихоньку рассказывать друг другу, что в Мугулунг прибыл Майтрипа, и в конце концов это стало известно всем. Но когда к Дрогми пришла толпа людей, жаждущих встречи с Майтрипой, тот взлетел в небо и унёсся обратно в Шрипарвату.
Множество сведущих и реализованных мастеров подобным образом приносили устные наставления к самой двери великого мастера Дрогми. И много удачливых учеников было приведено им к созреванию и освобождению. Что касается его супруги, Лхачик Дзеден Очак, то она родила ему двух сыновей, которых назвали Индра и Дордже.
Завершив в этом теле все деяния ради пользы учеников, Дрогми ушёл в нирвану в полном соотвествии с пророчеством Гаядхары, где он сказал: «По причине некоторых тонких условий ты не достигнешь состояния Будды в этой жизни, пока тело не будет тобой отброшено».
Считается, что Дрогми прожил восемьдесят два года; хотя некоторые утверждают, что девяносто пять. Как бы то ни было, перед смертью Дрогми следующим образом высказал свою последнюю волю: «Я собираюсь снова войти в это тело и реализовать в нём твердыню махамудры; поэтому в течение семи дней вам не следует даже дотрагиваться до него. Впрочем, вы всё равно не выполните мою просьбу, не так ли?»
Супруга Дрогми и его сыновья постарались сделать всё так, как он велел. Но у Дрогми был родственник со стороны отца, зловредный Дрилчен Тангава, отбросивший учение о деяниях и их плодах, который пожелал нажиться на его наследстве. Прикинувшись участливым, он пришёл в дом Дрогми и стал выведывать подробности о его смерти. Узнав о последней воле великого мастера, он воскликнул: «Неслыханно! Я даже историй не знаю о том, чтобы мёртвый снова вернулся к живым. А если труп пролежит столько дней, то он начнёт гнить и тем опозорит память мастера Дрогми. Лучше предать его огню сейчас же!»
Жена и сыновья Дрогми не стали слушать его. Тогда он сказал: «Так как нас, родственников по отцу, у Дрогми осталось много, то необходимо проконсультироваться у астролога». Втайне подкупленный этим человеком, астролог произнёс следующее: «Если не сжечь труп к утру четвёртого дня, будет большой вред для родственников по отцу, супруги и сыновей». Некоторые из учеников также высказались в том духе, что поскольку мастер скончался, то теперь более всего следует думать о его супруге и сыновьях. И они нарушили запрет Дрогми. В теле, как оказалось, всё ещё сохранялось тепло; но астролог дал этому некие смутные объяснения – вроде того, что так иногда случается с трупами определённого типа. В итоге тело отнесли туда, где теперь находится Чёрная Гробница Дрогми, и предали огню.
Наихудшее, что рассказывают об этих похоронах, состоит в том, что вместе с бесчисленными подношениями Дрилчен Тангва в том же пламени сжёг и детей Дрогми; но это, видимо, неправда.
Как бы то ни было, когда всё было кончено и прошло семь дней, неконцептуальная изначальная мудрость великого мастера Дрогми приняла форму сгустка белого сияния размером с большой горшок и, сопровождаемая чудесными звуками, свечением и цветочным дождём, стала разыскивать оставленное Дрогми тело. Не найдя его, она приблизилась к тому месту, где оно находилось, а оттуда взлетела в небо и там пропала.
Хотя Дрогми не удалось реализовать тонкого достижения Махамудры в этом же теле, тем не менее в бардо он достиг твердыни состояния Ваджрадхары, пребывающего на тринадцатой бхуми. Так объяснял мне учитель.
Дрилчен Тангва после этих событий подчинил себе и супругу Дрогми, и его сыновей. Сокрушаясь о случившемся, ученики стали винить друг друга. Поскольку таким образом были нарушены самаи, Лхачик также вскоре умерла.
Пробыв некоторое время в болезненно-подавленном состоянии, умер и сын Дрогми Дордже. Индра, другой его сын, не пожелал более оставаться в этой местности и отправился в восточную часть Тибета. В Чокхор Шонгма он встретил Ньяна-лоцзаву, они стали беседовать о Дхарме и устроили диспут. Индра несколько превзошёл переводчика, но поскольку во время диспута он отпускал в его адрес много ненужных непочтительных замечаний, то тот разозлился и проклял его насмерть.
Гибель настигла Индру следуюшим образом. Когда по пути он остановился в окрестностях Ронгму, то многие люди приходили к нему сделать подношения, поскольку знали, что он сын Дрогми. Все эти подношения были упакованы в мешки и сложены кругом. Боясь грабителей, Индра спал в середине этого круга, прикрепив завязки мешков к своему поясу. Однажды он уснул, оставив поблизости от себя непотушенный масляный светильник. От огня этого светильника занялись мешки с подношениями, пламя распространилось, и в этом пламени вместе со всем богатством сгорел и Индра.
Как и предвещало сновидение Дрогми, судьба его потомков по крови оказалась не слишком радостной; однако его ученики, ученики его учеников и держатели его линии распространили и развили полученное от него драгоценное учение, так что эта линия дошла даже до наших дней. Так объяснял мне учитель.
kata_rasen в Гаядхара и Дрогми-лоцзава (окончание)У царя Таши Цекпа Пала было трое сыновей: Пал Де, О Де и Кьи Де. Они были известны как «Три Де из Ме» или, иначе, как трое божественных и почитаемых братьев из Лхаце. Когда они размышляли над тем, кто мог бы занять пустующее место придворного жреца, то услышали, что Лотон Дордже Вангчук, духовный отец, и Джецун Шераб Сенге, духовный сын, занимаются укреплением учения в Шалу Гьенгонге. Они отправили туда письмо, в котором сообщали, что нуждаются в придворном жреце. Лотон и Джецун ответили им: «Превосходно! Мы пошлём вам то, о чём вы просите, так как это послужит на благо нашему учению».
Они с радостью отправили в Лхаце Гья Шакья Шону, Се Еше Цондру и Ньянга Дордже Гьялцена, а с ними – в качестве помощников – пять полностью посвящённых монахов, пять новичков и двух мирян. Эти люди поселились в храме Дромпа Гьянг, многих посвятили в монахи и впоследствии устроили большой монастырь.
В то время в местности под названием Мангкхар Чуде родился Дрогми, великий мастер. Его называли Дрогми, то есть «человек из Дрогов», поскольку он был сыном рода Дрог, относящегося к клану Джеу. В монашестве же он получил имя Шакья Еше, которое был составлено из имён его настоятеля и наставника.
В то время как Дрогми предавался слушанию и размышлению, покровители и служители учения совместно решили: «Нам не осталось теперь ничего, кроме изучения и толкования монашеской Винаи. Без полного учения мы беспомощны. Хорошо бы нам послать в Индию несколько способных и сведущих монахов, чтобы они поучились там Дхарме!»
Настоятель и двое наставников собрали всю сангху. Троица собственными руками поднесла ей яств и напитков, одарила невообразимыми дарами, вознесла почести. Затем последовал рассказ о состоявшейся дискуссии, и был задан вопрос: «Кто возьмётся из вас отправиться в такое путешествие?»
Никто не решился, кроме трёх: Дрогми Шакья Еше, Ленга Шакья Цондру и Така Еше Шону. Настоятель, наставники и покровители очень обрадовались их согласию и всевозможными образами стали их восхвалять. Что касается путешествия, то они сказали им: «Изучите Винаю, потому что она корень учения. Изучите Парамитаяну, потому что она его сердце. И изучите Ваджраяну, потому что она – его сущность. После этого возвращайтесь!» Покровители также пообещали по возвращении щедро наградить трёх и оказывать им всяческую поддержку.
Но настоятелем Гья Шакья Шону, видимо, овладели страсти, и отдав предпочтение Ленгу, он в тайне передал ему десять унций золота, сотню мускусных мешочков и соли, сколько унесёт осёл, а затем спешно отправил в путь. После этого он сказал всем, что находится в ретрите, и строго не велел себя беспокоить.
Предполагалось, что провизию и прочее все трое будут использовать сообща и путешествовать будут также вместе. Но поскольку настоятель послал Ленга вперёд, то Так и Дрогми остались без поддержки. Преисполнившись решимости, Се Еше Цондру собрал покровителей – трёх божественных и почитаемых братьев, а также всех прочих – и поведал им о случившемся. Когда он попросил их о пожертвованиях, все они отреагировали на это с большим воодушевлением, многие пообещали, что принесут столько-то и столько-то, и в течение двух месяцев необходимая сумма была собрана. За это время великий мастер Дрогми выполнил ретрит и научился разговорному языку у странствующего индийского нищего, который выдавал себя за пандиту. Он овладел языком в достаточной степени, чтобы на первое время им не потребовался переводчик.
Потом Дрогми и Так объединили сделанные им бесчисленные подношения, упаковали в дорогу более сотни унций золота, тысячу мускусных мешочков и также другие вещи, такие как ячьи хвосты, и в сопровождении того нищего странника и ещё двух людей отправились в путь. Поскольку по благоприятной земле Мангьюл все переводчики путешествуют беспрепятственно, то они пошли там. Вода в этой местности была очень приятной, и они пробыли там около двух месяцев.
В Мангьюле они также догнали Ленга, так что в Непал вступили все вместе. Там они встретили старшего из четырёх братьев Пхантхингпа, по происхождению непальцев, известного как Неварец Джа Хум, или Шантабхадра. У него они слушали грамматику, эпистемологию и прочее, а также получили много учений по тайной мантре. Великий мастер Дрогми довольно хорошо понимал учения, даваемые на санскрите.
По прошествии времени путешественники сказали Шантабхадре: «Мы думаем отправиться в Индию. Скажи, кто там самый сведущий из пандит?» Тот ответил: «Раз так, то для создания благоприятных условий сперва вам следует сделать подношения у ступы Махабодхи в Ваджрасане. Затем идите к тому пандите из числа шести хранителей врат Викрамашилы, который охраняет восточный вход. Его зовут Шантипа, и я сам у него учился. В эту Кали-югу он второй, кто обладает всеведением, так что вам следует опереться на него».
Шантабхадра был так добр, что даже дал им в провожатые своего младшего брата, Неварца Адепу, и они двинулись в Ваджрасану. Прибыв туда, они выполнили простирания и подношения, вознесли молитвы, и все знаки были очень благоприятными.
Далее Дрогми отправился в Викрамашилу. О шести хранителях врат Викрамашилы следует сказать следующее: восточными вратами заведовал Шантипа, которого Дрогми в основном спрашивал о грамматике и эпистемологии; южными – сведущий и реализованный мастер Вагишваракирти, получивший прямое благословение от почитаемой богини Тары; западными – Праджнякара, которого Дрогми в основном спрашивал о воззрениях небуддистов; северными – Наропа, которого он в основном спрашивал о Ваджраяне. Что касается двух центральных столпов, то так в Викрамашиле называли Ратнаваджру и Джнянашри; но эти учителя не были более сведущими, чем уже перечисленные.
Хранителя врат Шантипу называли вторым всеведущим, и вот почему: этот сведущий мастер родился в западной стране Уддияне и некоторое время жил там, но затем избранное им божество явилось ему и сказало: «Иди в Магадху, никого не спрашивая. От этого буддийскому учению настанет большая польза».
Согласно этому приказанию, Шантипа собрал большое количество текстов, нагрузил ими двух слонов, а затем с небольшим количеством спутников вышел в сторону Магадхи. Старейшине сангхи этой страны той же ночью приснился сон, в котором кто-то говорил ему: «Буддийское учение ушло в Магадху».
Сангха была немедленно собрана, монахи отправились на розыски во всех направлениях, и в конце концов они обнаружили учителя Шантипу, удаляющегося вместе со своими учениками. Как ни пытались они его остановить, им это не удалось. В итоге Шантипа поселился в Викрамашиле, где и осуществлял потом надлежащие деяния во благо учения. Так объяснял мне учитель.
Опираясь преимущественно на этого великого и сведущего мастера, Дрогми изучил все области знания. Также он создал связь в Дхарме и с остальными хранителями врат. В течение восьми лет Дрогми оставался в Викрамашиле и учился там, а затем решил, что настало время возвращаться в Тибет.
После этого он отправился на юг, в Девикоту, где был очень известный храм с изображением Кхасарпани Локешвары, которому он желал поклониться. Это изображение замечательно тем, что если человек встанет перед ним в позу «приросшего к земле», то есть преклонит колени и соединит ладони у себя над макушкой, а затем будет семь дней молиться, не помышляя о пище, питье и прочем, то Кхасарпана даст ему пророчество о желаемой цели. Великий мастер Дрогми так и сделал, и Кхасарпана сказал ему: «Ты будешь благословлён на дороге сиддхой, держащим линию Владыки Йогинов. В тибетской земле тебя посетит мастер, обладающий полными наставлениями Владыки Йогинов, и он принесёт устные наставления к твоей собственной двери. Практикуй эти наставления, и ты не пожелаешь никаких других учителей и никаких других наставлений».
Позже, когда Дрогми пробирался по тем густым джунглям на юге Индии, которые носят название рощи Кува, он услышал характерный звук монашеского посоха. Подумав: «Где-то здесь должна быть деревня,» – он огляделся вокруг и увидел статного монаха в трёх надлежащих одеждах и с патрой, который своим монашеским посохом стучал по стволу дерева. Из кроны дерева затем высунулась примерно до плеча женская рука с золотыми браслетами, которая стала вливать тому монаху нектар в его патру.
Дрогми был поражён. Его ум сам собой наполнился верой. Он решил, что это тот самый сиддха, о котором ему говорил Авалокитешвара, стал простираться перед ним и обходить его по кругу. Потом он поставил ногу того монаха к себе на голову и попросил принять его в ученики. Монах согласился и дал ему нектара из своей патры. Отведав этого нектара, обладавшего сотней вкусов одновременно, Дрогми тут же породил медитативное сосредоточение в потоке своего ума. А когда монах собрался уходить, Дрогми заметил такие знаки достижения, как то, что листья деревьев самопроизвольно соединялись и подносили ему росу, чтобы он мог освежить лицо.
«Я не могу наставить тебя, пока ты не получил от меня посвящения», – сказал монах.
«Но я получал посвящение у Неварца Джа Хума и у Шантипы», – заметил Дрогми.
«Для моей Дхармы тебе нужно иметь моё посвящение», – ответил тот. И в деревне на краю рощи Кува он в течение трёх ночей даровал ему посвящение Хеваджры. Также он дал Дрогми тантру и различные наставления.
Когда Дрогми попросил монаха о дальнейших учениях, тот ответил: «Меня снабжают провизией великие, средние и низшие нечеловеческие существа, так что я не нуждаюсь в золоте. Но в Ваджраяне очень важно создать благоприятную связь. Поэтому, если ты хочешь получить устные наставления, тебе следует сейчас же отправиться в свою страну, собрать там золота и вернуться с ним!»
«Учитель, где я найду тебя?» – спросил его Дрогми.
«Я собирался идти к славным горам Шрипарваты, – ответил он. – Но царь Чанака три года упрашивал меня быть его гостем, так что я отправлюсь к нему и пробуду у него семь лет. И ты приходи ко мне туда».
Этот монах был махасиддхой Праджненадраручи, то есть Красавцем с Прекрасной Мудростью, учеником наставника Дурджаячандры. Он был известен под тайным именем Вираваджра. Так объяснял мне учитель.
Когда Дрогми и его спутники собирались уже возвращаться в Тибет, Так-лоцзава сказал: «Я останусь в Ваджрасане, чтобы обходить ступу». Но Дрогми и Ленг стали уговаривать его идти с ними, и в конце концов он согласился.
Итак, они втроём вернулись в Дромпа Лхаце. Настоятель, учителя, монахи и покровители встретили их невообразимыми почестями и тут же устроили приём в их честь. Великий мастер Дрогми, пока был в Индии, стал совершенно сведущим учителем, и Ленг стал сведущим, хотя и не в такой степени. Что же касается Така-лоцзавы, то он ничему не научился, кроме как читать Сутру Сердца на языке индийцев. Когда его спросили: «Почему Дрогми знает так много, а ты только это?» – то он, как говорят, ответил: «Дрогми ушёл куда-то со своей капалой, а я, чувствуя приверженность к ступе Махабодхи в Ваджрасане, всё время оставался при ней и совершал вокруг неё обхождения».
Тем не менее, благодаря своей чистой нравственности и силой полученных от ступы благословений, Так-лоцзава смог основать большой монастырь, известный теперь под названием Такде.
А Ленг сказал: «В этом Тибете все тупы, как коровы, и не понимают разницы между сведущим и невеждой. Поэтому я возвращаюсь в Индию».
Он вернулся в Индию и действительно стал очень сведущ, но никаких особенно великих деяний, судя по всему, так и не совершил. Так объяснял мне учитель.
Великому мастеру Дрогми теперь не было равных; даже настоятель и другие учителя вошли в Ваджраяну по его доброте. Трое божественных и почитаемых братьев также приняли его как своего Гуру. Царь Пал Де поднёс ему свою дочь, Лхачик Дзеден Очак, в качестве опоры для реализации вместерожденной изначальной мудрости, а её брата Лхацуна Кали – как прислужника. И некоторое время Дрогми жил в горах Лхаце, занимаясь там практикой, трудом на благо других и прочим.
Потом Дрогми объявил: «Я собираюсь снова отправиться в путешествие, чтобы попросить наставлений у махасиддхи Вираваджры. Поднесите мне золота и прочего, а я поделюсь с вами его наставлениями».
Все с радостью стали подносить ему золото, так что его набралось очень много. Взяв это золото с собой, Дрогми и Лхачик вместе отправились в Индию. Во дворце царя Чанаки они встретились с мастером Вираваджрой. Дрогми поднёс ему золото, мускус и прочие замечательные вещи, а также и саму Лхачик. С опорой на неё Дрогми затем получил развёрнутое посвящение Хеваджры. Также Вираваджра посвятил Дрогми в тринадцать мандал несравненных йога-тантр и дал ему соответствующие устные наставления. Он дал ему все глубокие наставления, восходящие к Домби Херуке, одарил приводящими к созреванию посвящениями, освобождающим руководством, объяснениями, введениями в чистую мудрость и приблизительно полусотней практик, разрешений на ритуалы и прочего к восьмидесяти великим тантрам – в первую очередь, Трилогии – и ста шестидесяти малым, таким как Рали; также он передал ему множество тайных наставлений. Дрогми и Лхачик оставались с ним в течение четырёх лет, а затем решили, что пора возвращаться в Тибет. Мастер Вираваджра сказал им: «Прошло много времени. Теперь вы должны в течение трёх месяцев предаваться приятным занятиям, а после этого – для поднятия вашего духа – вам нужно будет пойти и быть свидетелями зрелищ». Три зрелища увидели Дрогми и Лхачик перед обратной дорогой.
Зрелище первое
Раз они увидели большую толпу: люди собрались и стояли вместе, а затем внезапно, наполненные ужасом, стали разбегаться врассыпную. Когда Дрогми и Лхачик спрашивали, что стряслось, люди с выражением отчаяния отвечали им: «Царь Чанака покорил множество царств и стал очень знаменит. Так что теперь бесчисленные армии пятнадцати царей, таких как западный царь Бходжантахара, движутся сюда и находятся уже в пяти днях пути. Таково последствие великих лживости, лукавства и вероломности нашего царя. Теперь мы все непременно погибнем, и этот город станет безжизненным!»
Когда Дрогми и Лхачик рассказали Вираваджре об армиях пятнадцати царей, он ответил им: «Царь Чанака привержен Трём Драгоценностям и имеет веру в них, так что у него много заслуг. Ничего дурного не случится».
Однако все остальные (исключая тех немногих, кто обладал даром предвидения) были уверены, что будут разбиты, и говорили об этом так единодушно, что даже царь пал духом.
Когда началась битва, Чанака вступил в неё, восседая в павильоне, устроенном на спине у огромного слона. В середине этого павильона было множество символов Трёх Драгоценностей, перед которыми были разложены многочисленные подношения. Десять монахов и десять браминов почитали Три Драгоценности этими подношениями. Перед ними на троне восседал царь, по бокам окружённый людьми из своей свиты, такими как придворный подносильщик тюрбана и придворный подтиральщик носа. А на макушке у того слона стоял великий силач с огромной булавой, отлитой сразу из двадцати партий магадхийской бронзы. Также много людей было размещено на шее слона: помимо прочих, там находились десять силачей, которые должны были сбрасывать железные крюки, и над ними – десять командиров.
Вокруг этого огромного слона стояло ещё двадцать пять боевых слонов, а вокруг тех – пятьдесят обычных. И на каждом из этих слонов было по пядесят воинов. Вокруг слонов были расставлены колесницы, вокруг тех – кавалерия, вокруг кавалерии – пехота, и все эти роды войск были очень многочисленны. С такой армией вступил в битву царь Чанака.
И далее, поскольку в обычае было, чтобы сперва бились два царя, а остальные, пока не будет решён исход этой схватки, не бились, Чанака сошёлся со свирепым царём, противостоящим ему, и стал с ним биться, но даже когда прошло полдня, всё ещё непонятно было, кто из царей сможет одержать верх. Но когда слон царя Чанаки был уже полностью истощён и почти падал, Чанака трижды громко возгласил имя махасиддхи Вираваджры, а затем сказал силачу: «Пришло время тебе призвать всю свою силу. Если ты сможешь победить в этой схватке, я отдам тебе в жёны свою дочь от старшей жены и впридачу все новоприобретённые земли».
И тогда силач обрушил свою бронзовую булаву прямо в середину лба вражеского слона, на котором сидел другой царь, и убил его. В тот же момент все пятнадцать царей признали своё поражение, Чанаку объявили победителем, и все малые царства перешли к нему в подчинение. Однако Чанака почувствовал, что устал от сансары, и как только армии разошлись, он передал трон своему старшему сыну, а сам, взяв с собой сотню и полсотни человек свиты, пять королев, семь министров и по слуге для каждого из своих спутников, взошёл на корабль с провизией на пятьдесят лет и уплыл на нём, сказав, что собирается поселиться на острове посреди океана, чтобы там практиковать устные наставления, полученные от Вираваджры.
Зрелище второе
Позже Дрогми и Лхачик увидели маленькую девочку лет восьми – нагую, отбросившую стыд. Она называла себя дакини изначальной мудрости, делала и говорила, что думала, танцевала в воздухе и в танце оставляла на земле отпечатки ног.
Зрелище третье
После этого Дрогми и Лхачик увидели безумного слона, выбежавшего из джунглей. Он раскидывал деревья и убивал живых существ, хватая их своим хоботом и с силой бросая прочь. Казалось, что в своей ярости он разрушит все окрестные деревни; однако вместо этого он взял хоботом ту восьмилетнюю девочку, обошёл вместе с ней деревню и посадил её на вершину ступы. Благословение девочки излечило его от безумия, и он вернулся обратно в чащу. Что касается девочки, то она исчезла, как радуга в небе.
На прощание Вираваджра дал Дрогми учения Пути и Плода, правда без коренного текста. Потом Дрогми и Лхачик вернулись в Тибет, и Дрогми основал монастырь в Мугулунге. И хотя большую часть времени он проводил в горах Лхаце, но первая его встреча с владыкой Гаядхарой произошла так, как описано выше. Позже Дрогми позвал Гаядхару в Лхатце, и они перешли туда по перевалу Герпху. Но когда Дрогми попросил Гаядхару об Учении, тот ответил: «Для этого требуется особое место».
Отправившись бродить по окрестностям, они услышали звук воды, напоминающий мычание коровы. Гаядхара сказал: «Пойдём исследуем этот звук. Я буду учить тебя Дхарме там, где он растворится в земле».
Они пошли на звук и обнаружили, что его издавала речка Мангхар. Следуя вдоль её русла, они пришли в Мугулунг, где поток воды скрылся под землёй. «Слово мукта на санскрите означает освобождение», – сказал Гаядхара. И они остановились там.
Гаядхара согласился пробыть в Тибете пять лет и полностью передать Драгоценное Учение. Дрогми, со своей стороны, обязался поднести ему пятьсот унций золота. Но однажды, давая Дрогми устные наставления, Гаядхара сказал: «Три года прошло, и теперь я должен уйти». Когда же Дрогми напомнил ему о его прошлом обещании, он ответил: «Если бы учения не были окончены, я бы остался. Но что мне тут делать, когда я передал тебе всё? Если хочешь, можешь также поднести мне меньше, чем обещал».
«Если я поднесу меньше, чем обещал, это повредит благоприятной связи между нами, – подумал Дрогми. – Так что я всё равно поднесу столько, сколько было договорено».
Поскольку достаточного количества золота у самого Дрогми не набралось, он послал письмо Сурпоче, своему стародавнему ученику, который был очень богат и пользовался к тому моменту большой известностью в Нижнем Цанге. В этом письме говорилось: «Я дам тебе Дхарму. Дай мне золота!»
Когда письмо прибыло, Сурпоче находился в ретрите по практике Янгдаг-херуки в Сампа Вадонге, что в Шанге, куда его пригласил Сурчунг. В течение нескольких дней письмо лежало нераспечатанным, и никто не приносил его Сурпоче. Затем, во время одного из перерывов, Сурпоче всё-таки получил это письмо и смог его прочитать. Хотя все решили, что это препятствие в практике, и следует в любом случае остаться и завершить ретрит, Сурпоче сказал: «Я практикую из-за того, что стремлюсь к достижению. А корнем достижения является Дхарма. Владыка Дрогми и вообще обладает великими наставлениями, а сейчас у него вдобавок находится пандита Гаядхара, у которого он, как говорят, получил много учений. Я уверен, что теперь у него есть весьма глубокие наставления для меня, так что это не препятствие, а наоборот – достижение!» И Сурпоче радостно оставил Сурчунгпу руководить выполнением практик на всю оставшуюся часть ретрита, а сам отправился в Сампа Вадонг подчинять нага. Когда наг в конце концов был подчинён, он сказал: «Бери себе золота, сколько хочешь, пока не появятся куски, имеющие сходство с живыми существами».
Одни говорят, что золото это находилось там же, в Сампа Вадонге; другие – что оно было из океана. Как бы то ни было, Сурпоче получил весьма много золота от нага и ещё от себя добавил сто унций золота и много других подношений, после чего пошёл в Мугулунг и там передал всё это Дрогми. Дрогми был очень обрадован и даровал Сурпоче ряд наставлений, в числе которых были Метод Достижения Сарорухи и Непостижимое. Обретя эти наставления, Сурпоче сказал: «О, как богат стал поток ума этого старика, когда великий мастер дал ему устные наставления!»
Когда осенью вырос терновник, Сурпоче носил его ветви великому мастеру Дрогми в собственной накидке. И все восклицали: «Не делай так! Ты порвёшь свою накидку этими колючками!» Но Сурпоче лишь отвечал: «Если Сурпоче цел, то и накидка будет цела», – и продолжал трудиться. Также он выказывал свою приверженность и многими другими способами.
Собранные теперь пятьсот унций золота Дрогми высыпал в большую миску перед мастером Гаядхарой и также сделал ему богатые подношения, какие трудно и вообразить: тысячу мускусных мешочков, двести прекрасных белых ячьих хвостов по четыре с лишним локтя в длину, сотню чёрных хвостов, одежды, шелка и прочее. Увидев перед собой такую огромную кучу золота, Гаядхара сперва даже не поверил, что оно настоящее. Взяв это золото, он пошёл на рынок в Мангхар Дрилчен и там спросил у людей: «Что это?» Но все единодушно сказали ему, что это золото, притом наивысшей пробы, которую можно встретить.
Гаядхара был удовлетворён, вернулся к Дрогми и спросил его: «Чего ты теперь хочешь?»
«Если у тебя ещё остались какие-то наставления по Драгоценному Учению, – ответил Дрогми, – дай их мне!»
«Больше у меня ничего нет, – сказал Гаядхара. – И хотя ты не из тех людей, кому требуются такие вещи, однако таков мой обычай». С этими словами он повесил себе на спину тханку с изображением Панджаранатхи, надел на шею чётки, поставил на голову торму и поклялся, что больше никаких наставлений у него нет. После этого он сказал: «Итак, чего ты хочешь теперь?» Дрогми снова и снова повторял, что ему ничего не нужно, но Гаядхара не желал его и слушать.
Некоторые говорят, что в конце концов великий мастер Дрогми подумал: «А не примет ли он такой просьбы?» – и попросил Гаяхару не давать никому другому тех наставлений, которые тот дал ему. И Гаядхара будто бы очень обрадовался, сочтя это признаком того, что Дрогми понял глубочайшие ключевые моменты его наставлений и смог оценить их по достоинству, так что согласился с таким его пожеланием.
Однако другие говорят, что когда Дрогми произнёс эти слова, Гаядхара ответил ему: «Не вполне понимаю, чего ты хочешь добиться таким образом. Эти твои слова насчёт того, чтобы не давать другим, и прочего несколько повредили благоприятной связи между нами, поэтому, хотя твоя линия в Дхарме будет процветать, но твои потомки по крови принесут мало пользы». Так что, видимо, Гаядхара сделал Дрогми такое же предсказание, как Наропа Марпе. Так объяснял мне учитель.
Кроме того, в завершение передачи учений Пути и Плода владыка Гаядхара также даровал ряд пророчеств и растолковал значение того сна, который в самом начале приснился великому мастеру Дрогми. Объяснение было таким: трёхэтажный дом – это три мира сансары. Чёрный человек, пришедший с юга, – Владыка Йогинов. Белый лев, извергнутый из его рта, был белым, как раковина, потому что символизировал Гаядхару в его белых одеждах – проявление сострадания Владыки Йогинов. А форму льва он имел в знак того, что Гаядхара – лев речи, против которого никто не может устоять. Золотая ваджра, извергнутая львом, означала Драгоценное Учение – сущность учений Ваджраяны. Вышедший из неё золотой сосуд, полный влаги, означал сохранность четырёх качеств изустной линии – непересохший поток воды посвящения и прочее. Растворение этого сосуда в макушке Дрогми означало, что ему будут переданы устные наставления, обладающие этими четырьмя качествами. Три шара света, вышедшие из его тела и осветившие весь дом, означали три вида учеников – в полноте получивших писания, в полноте получивших наставления и достигших реализации – которые вместе со своими собственными учениками устранят тьму в трёх мирах. Таяние всего в свет и растворение этого света в великом мастере означало, что его ум и умы его учеников сольются воедино. А когда сам мастер растворился в своих ступнях, а ступни растворились в небе, то это значило, что он будет иметь двух сыновей; однако они уйдут, никого не оставив после себя, и родовая линия на них прервётся.
Пандита Гаядхара довольный вернулся в Индию. Великий мастер Дрогми также был полностью удовлетворён теми наставлениями, которые получил у Гаядхары. В соответствии с пророчеством Кхасарпаны, он больше не желал других мастеров и других наставлений.
Однажды, когда Дрогми жил в Мугулунге, попеременно практикуя и принося пользу другим, он увидел летящего по небу Вираваджру. Когда тот опустился на землю, Дрогми спросил его: «Зачем ты прибыл сюда?» «Хотел посмотреть на страну заснеженных гор и прояснить кое-какие твои сомнения, сын», – ответил Вираваджра. После этого он месяц пробыл у Дрогми, составил метод достижения под названием Пылающая Драгоценность, а потом как-то утром сказал: «В западной стране Уддияне дакини сейчас на торжественном пиршестве поедают плоть человека, семь раз рождавшегося брамином. Так что мне пора». Дрогми хотел было поднести ему золота, но Вираваджра сказал: «Мне это не нужно», – и, оседлав солнечный луч, стремительно улетел прочь.
В другой раз к Дрогми прилетел по небу пандита, которого он не знал. «Кто ты?» – спросил его Дрогми. «Меня называют повелителем Майтрипой, – ответил тот. – Я прибыл со славных гор Шрипарваты, чтобы дать тебе кое-какие наставления. Держи их в тайне и никому не рассказывай!»
Майтрипа передал Дрогми множество глубоких наставлений и, в частности, посвящение Ваджрайогини. Хотя все свои занятия они хранили в секрете, но этот секрет со временем просочился, люди стали потихоньку рассказывать друг другу, что в Мугулунг прибыл Майтрипа, и в конце концов это стало известно всем. Но когда к Дрогми пришла толпа людей, жаждущих встречи с Майтрипой, тот взлетел в небо и унёсся обратно в Шрипарвату.
Множество сведущих и реализованных мастеров подобным образом приносили устные наставления к самой двери великого мастера Дрогми. И много удачливых учеников было приведено им к созреванию и освобождению. Что касается его супруги, Лхачик Дзеден Очак, то она родила ему двух сыновей, которых назвали Индра и Дордже.
Завершив в этом теле все деяния ради пользы учеников, Дрогми ушёл в нирвану в полном соотвествии с пророчеством Гаядхары, где он сказал: «По причине некоторых тонких условий ты не достигнешь состояния Будды в этой жизни, пока тело не будет тобой отброшено».
Считается, что Дрогми прожил восемьдесят два года; хотя некоторые утверждают, что девяносто пять. Как бы то ни было, перед смертью Дрогми следующим образом высказал свою последнюю волю: «Я собираюсь снова войти в это тело и реализовать в нём твердыню махамудры; поэтому в течение семи дней вам не следует даже дотрагиваться до него. Впрочем, вы всё равно не выполните мою просьбу, не так ли?»
Супруга Дрогми и его сыновья постарались сделать всё так, как он велел. Но у Дрогми был родственник со стороны отца, зловредный Дрилчен Тангава, отбросивший учение о деяниях и их плодах, который пожелал нажиться на его наследстве. Прикинувшись участливым, он пришёл в дом Дрогми и стал выведывать подробности о его смерти. Узнав о последней воле великого мастера, он воскликнул: «Неслыханно! Я даже историй не знаю о том, чтобы мёртвый снова вернулся к живым. А если труп пролежит столько дней, то он начнёт гнить и тем опозорит память мастера Дрогми. Лучше предать его огню сейчас же!»
Жена и сыновья Дрогми не стали слушать его. Тогда он сказал: «Так как нас, родственников по отцу, у Дрогми осталось много, то необходимо проконсультироваться у астролога». Втайне подкупленный этим человеком, астролог произнёс следующее: «Если не сжечь труп к утру четвёртого дня, будет большой вред для родственников по отцу, супруги и сыновей». Некоторые из учеников также высказались в том духе, что поскольку мастер скончался, то теперь более всего следует думать о его супруге и сыновьях. И они нарушили запрет Дрогми. В теле, как оказалось, всё ещё сохранялось тепло; но астролог дал этому некие смутные объяснения – вроде того, что так иногда случается с трупами определённого типа. В итоге тело отнесли туда, где теперь находится Чёрная Гробница Дрогми, и предали огню.
Наихудшее, что рассказывают об этих похоронах, состоит в том, что вместе с бесчисленными подношениями Дрилчен Тангва в том же пламени сжёг и детей Дрогми; но это, видимо, неправда.
Как бы то ни было, когда всё было кончено и прошло семь дней, неконцептуальная изначальная мудрость великого мастера Дрогми приняла форму сгустка белого сияния размером с большой горшок и, сопровождаемая чудесными звуками, свечением и цветочным дождём, стала разыскивать оставленное Дрогми тело. Не найдя его, она приблизилась к тому месту, где оно находилось, а оттуда взлетела в небо и там пропала.
Хотя Дрогми не удалось реализовать тонкого достижения Махамудры в этом же теле, тем не менее в бардо он достиг твердыни состояния Ваджрадхары, пребывающего на тринадцатой бхуми. Так объяснял мне учитель.
Дрилчен Тангва после этих событий подчинил себе и супругу Дрогми, и его сыновей. Сокрушаясь о случившемся, ученики стали винить друг друга. Поскольку таким образом были нарушены самаи, Лхачик также вскоре умерла.
Пробыв некоторое время в болезненно-подавленном состоянии, умер и сын Дрогми Дордже. Индра, другой его сын, не пожелал более оставаться в этой местности и отправился в восточную часть Тибета. В Чокхор Шонгма он встретил Ньяна-лоцзаву, они стали беседовать о Дхарме и устроили диспут. Индра несколько превзошёл переводчика, но поскольку во время диспута он отпускал в его адрес много ненужных непочтительных замечаний, то тот разозлился и проклял его насмерть.
Гибель настигла Индру следуюшим образом. Когда по пути он остановился в окрестностях Ронгму, то многие люди приходили к нему сделать подношения, поскольку знали, что он сын Дрогми. Все эти подношения были упакованы в мешки и сложены кругом. Боясь грабителей, Индра спал в середине этого круга, прикрепив завязки мешков к своему поясу. Однажды он уснул, оставив поблизости от себя непотушенный масляный светильник. От огня этого светильника занялись мешки с подношениями, пламя распространилось, и в этом пламени вместе со всем богатством сгорел и Индра.
Как и предвещало сновидение Дрогми, судьба его потомков по крови оказалась не слишком радостной; однако его ученики, ученики его учеников и держатели его линии распространили и развили полученное от него драгоценное учение, так что эта линия дошла даже до наших дней. Так объяснял мне учитель.
